Траектория полета - Карен Уайт (2019)

Загорелая рука Джорджа сжимала мою бледную руку, пока мы там стояли, дожидаясь, когда мужчина к нам подойдет. На нем были парусиновые брюки и клетчатая рубашка с длинными рукавами. Он приблизился, и мы разглядели его худое лицо с глубокими морщинами. Но даже тогда, в тринадцать лет, я поняла, что он не старик. Что-то прибавило ему лет – может быть, солнце или вода. Он был маленький, жилистый и худой, ужасно худой. Одежда болталась на нем, как на вешалке. Его худоба была не такой, как у ловцов устриц. У тех – плотные узловатые мускулы, видимые под рубашкой. Этот же человек, казалось, состоял из костей и кожи, его нос был изогнут в середине, как будто его сломали, а когда он улыбнулся, стало видно, что во рту не хватает трех зубов. Он нес маленький рюкзак на худом плече, от чего его слегка клонило в сторону, как будто мешок был тяжеленный.

Но что-то в его улыбке было таким знакомым, что я не могла отвести от него взгляд и не обращала внимания на Джорджа, который из предосторожности потянул меня прочь.

Человек не был высоким, но я была маленькой для своего возраста, и он нагнулся, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ты – дочка Неда Бладворта, да?

Сначала я не могла ответить. От его голоса повеяло теплым хлебом и нагретой солнцем скошенной травой. Я хотела спросить его, знакомы ли мы, но была уверена, что нет. Я бы его помнила. Наверное, дело в акценте, подумала я. Я не знала, что за акцент, но явно чужеземный.

Его взгляд вобрал мои волосы и лицо – так мама разглядывала цветы и пчел, прежде чем их нарисовать.

– Человек на рынке сказал, Нед уехал забрать свои ульи с болот, да? Но я могу найти тебя здесь.

Его слова звучали неправильно, произношение было странным, однако я его не боялась. Он поставил рюкзак на доски и начал копаться в нем, на миг достал банку меда, потом вернул ее обратно. Положил на доски какой-то предмет, завернутый в старую рубашку. Волны от проходящей лодки набежали на пристань, и мужчина схватил сверток, опасаясь, что вода его смоет. Я хотела сказать ему, что он может не волноваться, что Джордж плавает, как рыба, и даже если сверток утонет, Джордж его найдет. Но не сказала, потому что мужчина заплакал.

Мне захотелось его обнять, я даже знала, что ему это не покажется странным, но Джордж потянул меня от него подальше. Мы оба смотрели, как он медленно разворачивает ткань и достает маленькую чашку с изящными ручками.

– Не узнаешь? – спросил он.

Я машинально покачала головой, но вдруг заметила рисунок. Мужчина вложил чашку в мои руки, чтобы я могла разглядеть летающих насекомых – движение их крыльев, пушок на черно-желтых телах. Мне вдруг показалось, что я знаю их имена. Не задумываясь, я стала напевать мелодию, которую я не помнила и не знала слов.

– Узнала, – тихо проговорил мужчина, и слезы потекли по его щекам.

Мать Джорджа окликнула нас, что-то прокричала о приближающемся шторме. Небо было ясным и чистым, ветер дул на запад, но Джордж потянул меня к дому.

– Да, – ответила я. Потом покачала головой. – Не чашку. Пчел. Я помню их.

Он с готовностью закивал головой. Миссис Чамберс звала нас все настойчивее.

– Ты помнишь другой предмет с таким же рисунком, да?

Джордж все тянул и тянул меня, мы побежали по пристани, и по моему лицу тоже потекли слезы.

– Да, – сказала я, пытаясь вспомнить то, что он хотел, чтобы я вспомнила, понимая, как это важно.

Я оглянулась на него, пока мы бежали. Он стоял и улыбался нам вслед. Миссис Чамберс захлопнула за нами дверь и заперла ее, затем сняла трубку с телефона, чтобы позвонить в полицию. Только тогда я осознала, что до сих пор держу в руке фарфоровую чашку.

Глядя на нее, я вдруг поняла, что́ именно тот мужчина хотел, чтобы я вспомнила. И бабочки выпорхнули из-под стекла.

Глава 29