Траектория полета - Карен Уайт (2019)

– Я велела им не звонить тебе, пока я здесь. Сказала, что сама сообщу, как у тебя дела. Может, папа звонит?

Джеймс метнул в нее испепеляющий взгляд и достал телефон из футляра, прикрепленного к запястью.

– Отец не стал бы звонить.

Джеймс глянул на экран телефона и побледнел. Коснулся его пальцем, и мобильник замолк.

– Кто? – спросила Кэролайн.

Он посмотрел на нее потемневшими глазами. Я отступила на шаг, но Кэролайн осталась там, где стояла, как будто уже знала ответ.

– Брайан.

– Нельзя избегать его вечно.

– Увидимся за ланчем, – бросил Джеймс, развернулся и побежал прочь, набирая скорость, словно планировал бежать до тех пор, пока все не забудет.

– Его лучший друг, – пояснила Кэролайн, хотя я уже и сама догадалась. – Два года прошло! – произнесла она обреченно.

Как будто предательство и обида имеют срок давности.

– Некоторые вещи невозможно простить, вам так не кажется? – Понятия не имею, почему задала такой вопрос. Раньше мне и в голову не приходило об этом спрашивать. Потому что я сама прекрасно знала ответ.

Кэролайн смотрела на меня довольно долго.

– Дело ведь не в прощении, правда? Дело в свободе. Когда вы позволяете прошлому собой управлять, вы связаны с ним навечно. Вы никогда не измените свою жизнь, пока не научитесь забывать прошлые обиды.

– Вы не представляете…

Она подняла руку, останавливая меня.

– Представляю. Мой первый муж погиб во время теракта одиннадцатого сентября – за деловым завтраком в «Окнах мира». Мне было тридцать лет, и я думала, что моя жизнь уже сложилась. И внезапно все рухнуло. Очень долго я злилась. На мужа – за то, что пошел на ту глупую встречу. На тех, кто это устроил. Даже на тех, кто выжил. Злость меня ослепляла. Родные заставили меня записаться в терапевтическую группу по управлению гневом, и я встретила там человека, у которого умерла от рака жена. Они были в браке всего три года, и он не переставая твердил о том, как благодарен судьбе за те три коротких года. Я сказала ему, что он идиот. А он лишь улыбнулся и ответил, что его называли и похуже, а потом пригласил меня на кофе.

– Вы приняли приглашение?

– Да, приняла. И через год вышла за него замуж.

Я подняла брови.

– Так вы больше не злитесь?

– Только на себя. За то, что потратила столько времени, мечтая, чтобы в прошлом оказалась развилка, на которой я могла бы сделать другой выбор.

– Почему вы мне это рассказываете? – Я задержала дыхание, ожидая ее ответа.

– Наверное, потому, что мне следует практиковаться в таких разговорах. Я хочу помочь Джеймсу, поделиться с ним тем, что мне самой удалось понять, однако всякий раз, когда пытаюсь вызвать его на серьезный разговор, он сбегает.

Я видела теперь перед собой не элегантную даму средних лет и мать четверых детей, а просто старшую сестру. И мне было понятно ее стремление помочь младшему брату.

– Нелегко, правда? – заметила я. – Иногда я думаю, что самое трудное – ждать, пока мы сами сделаем свои выводы.

– Очень точно. Но мы обе знаем, что жизнь коротка. Нет гарантии, что мы успеем сказать тем, кого любим, нужные слова.

Я осознала, что стиснула челюсти, как будто меня вызвали в кабинет директора за то, что я разрисовала стены. Усилием воли разжав зубы, я спросила:

– А какие слова, по-вашему, нужны Джеймсу?

– О том, что нам нужно просить о прощении, даже когда мы верим, что не сделали ничего плохого. – Кэролайн помолчала, обдумывая, нужно ли продолжать. – И прощать себя. Обычно это самое трудное.

Я скрестила руки на груди и посмотрела на нее слегка воинственно.

– Когда мы впервые встретились, вы показались мне человеком, которого легко любить. Теперь я сомневаюсь.

Она улыбнулась – так похоже на Джеймса, что я слегка оттаяла.