Траектория полета - Карен Уайт (2019)

Бекки сжимала в руках большого плюшевого кролика, подарок от Джорджии в день, когда она появилась на свет. Меня всегда удивляло, что Мейси позволила его оставить.

Одно ухо оторвано – наверняка лежит в шкатулке для рукоделия, белый длинный мех давно посерел от множества стирок. На животе у него карман на молнии, чтобы хранить там пижаму, но Бекки прячет в нем разные вещицы: соски, носки, обручи для волос, ракушки. Раньше она повсюду брала кролика с собой, но теперь считает себя слишком взрослой, и кролик, хотя все еще любимец, хранится в ее комнате.

– Почему ты в воде?

Я быстро вышла на берег, устыдившись того, что напугала ее. Я погладила Бекки по золотистым волосам и поцеловала в лоб. Она уселась в деревянное кресло. Я отжала подол, села в соседнее кресло и ободряюще улыбнулась. Она улыбнулась в ответ, вытянулась с прямой спиной на краю сиденья и запела.

Мы начали этот ритуал, когда вернулась Джорджия и я заметила, что Бекки стала чаще заикаться, как будто напряжение в доме сковало ее язык. Два дня спустя после приезда Джорджии у меня снова была бессонная ночь. Красные лучи встающего солнца пробирались мне под веки, напоминая о Джорджии и о воде, и меня потянуло к заливу, словно магнитом. Бекки тогда проснулась и пошла за мной.

Она любила петь, когда была маленькой, но стеснялась на людях. Мейси обладает красивым голосом, в отличие от Джорджии – у той нет даже слуха. Голос у Мейси чистый и сильный, но и она тоже стесняется, боится привлекать к себе внимание. Я слишком была занята Джорджией, пытаясь заставить ее пойти на конкурс красоты или брать уроки актерского мастерства, и не замечала желания Мейси петь и того, как нуждается она в моей поддержке. Я хотела для них самого лучшего. Я хотела, чтобы мои дочери не выросли посредственными, хотела научить их уверенности в себе, чтобы они всегда двигались вперед и не оглядывались на прошлое.

У меня не получилось, как не получилось и многое другое. С Бекки я видела шанс начать заново, помочь ей обнаружить в себе таланты. Тогда я могла бы притвориться, что маленьким ведерком можно вычерпать из лодки всю воду сожалений.

Сначала я поощряла ее петь вместе со мной, а потом стала замолкать, чтобы дать ей услышать собственный голос, восхититься его диапазоном и чистотой. Удивительно, но она никогда не заикается при пении, ее голос звучит уверенно и безупречно. Мы храним это в секрете, зная, что Мейси не поддержит ее, потому что пение напоминает ей обо мне, о фривольности конкурсов красоты и театральных школ – обо всем, что она считает причиной своей личной катастрофы и личных разочарований.

Бекки запела «О, какое прекрасное утро»[17], я молчала, давая ей понять, что она справится сама.

Бекки закончила и откинулась на спинку стула, устало улыбаясь. Из волн выглянула рыбка, позавтракала мошкой, летавшей над водой, и снова скрылась.

– Так не хочется сегодня в школу! – пожаловалась Бекки.

Я положила руку на ее маленькую ладошку и легонько сжала. Я только недавно узнала, что маленькие жесты могут быть важны. И что слова не всегда необходимы. Этому научила меня Бекки.

Она соскользнула с кресла. Длинная футболка доходила ей до колен. Старая футболка Лайла с надписью на груди: «Тот был смелым человеком, кто первым отважился отведать устрицу!» – цитата Джонатана Свифта, которую Лайл часто повторял, и футболка в свое время стала ему прекрасным подарком от Мейси.

– Я бы хотела, чтобы мы все были счастливы. Мы ведь раньше были счастливы, да?

Я улыбнулась ей, будто соглашаясь, хотя не уверена, что знаю ответ на этот вопрос. Насколько далеко я должна заглянуть в прошлое в поисках правды?