Траектория полета - Карен Уайт (2019)

– Радуйтесь, что у вас никогда не было брата, – сказала мне Кэролайн. – Итак, о чем мы? – Она коснулась пальцем экрана айпада. – Вчера вечером Элизабет поехала в дом бабушки и сделала там много снимков. Я сказала ей, что первая фотография суповой чашки слишком нечеткая и что нужно сфотографировать и дно. Она также сделала полную инвентаризацию и прислала ее мне. Благодаря энциклопедии я составила список сервировочной посуды фирмы «Хэвиленд и Ко» конца девятнадцатого века, изготовленной на бланке номер одиннадцать. Не самый подробный, как вы можете догадаться, просто хотела дать Элизабет некоторое представление о том, каких именно предметов может недоставать. Вы знали, что существовало специальное блюдо для подачи кексов? И специальное блюдо для блинов – с крышкой-куполом, в которой проделаны отверстия для выхода пара?

Кэролайн ввела пароль и открыла фотоальбом.

– Но сначала взгляните на новую фотографию суповой чашки. Здесь она получилась четче. Ваша такая же?

Кэролайн передала мне айпад, и я увидела четкий снимок суповой чашки, яркий рисунок пчелок в полете, связанных летающими зелеными лентами. Достаточно яркий, чтобы вернуть меня в тот день, когда я нашла чашку в гардеробной матери и подумала, что это слишком незначительный предмет, чтобы хранить его в секрете.

– Насколько я помню, такая же, – кивнула я, пересев с подлокотника поближе к Кэролайн. Я отвела руку с айпадом подальше, как будто от этого изображение могло измениться. – Она сфотографировала дно?

– Да. Она сфотографировала все предметы и их клейма на дне. Листайте дальше.

Я посмотрела на нее с непониманием. Джеймс пришел мне на помощь, показав, как провести пальцем по экрану, чтобы открыть следующую фотографию: дно чашки и маленькие знакомые буквы «H&Co», под ними – заглавная «L», а еще ниже, изогнутое как улыбка, слово «France».

– Вы ожидали увидеть именно это?

Я кивнула.

– Клеймо хэвилендского бланка, которое использовалось в период между 1888 и 1896 годами. Нужно будет проверить для точности, но я так много этим занимаюсь, что клеймо практически выгравировано в моей памяти. И оно такое же, как клеймо на чашке и блюдце, – то есть действительно части одного сервиза.

– Вам о чем-нибудь это говорит? – спросила Кэролайн.

– Больше подтверждает мои догадки, чем говорит что-то новое. Мы были почти уверены в типе бланка, и это клеймо доказывает, что мы правы, потому что указывает на правильный временной период. К тому же сужает поиск в конторской книге Шато Болью. Там записи почти за сто лет, и я дошла только до восемнадцатого века, но теперь, думаю, можно перескочить и начать с 1888 года.

– Могла ваша суповая чашка быть частью сервиза моей бабушки? – задал вопрос Джеймс.

– Такое нельзя исключить, – тихо ответила я, медленно листая другие фотографии: обеденные тарелки, салатницы, сахарница, на крышке которой сидит фарфоровая пчелка.

– Может, это вам поможет, – сказала Кэролайн протягивая мне листок. – Список недостающих предметов, который составила Элизабет.

Я помедлила, прежде чем забрать у нее бумагу. Листок из линованной тетради на спирали.

– Насколько я понимаю, сервиз нашей бабушки состоял из двенадцати наборов на персону, по восемь предметов в каждом, несколько сервировочных блюд, таких, как сливочник и сахарница, и пара овощных блюд с крышкой.

Почерк Кэролайн легко читался, такой же аккуратный, как и она сама. «Недостающие предметы: чайная чашка и блюдце (у Джеймса), суповая чашка и большой предмет – неизвестен».

– Это все?

Кэролайн кивнула.

– Элизабет и Лорен – другая наша сестра – просмотрели все и переписали. Там двенадцать обеденных тарелок, тарелок для салата, хлебных тарелок, десертных, но только одиннадцать чайных чашек с блюдцами.

Она покосилась на Джеймса, и я покраснела, поняв, что он, видимо, взял вину за разбитую чашку с блюдцем на себя.