Траектория полета - Карен Уайт (2019)

– Мое самое любимое место. – Я села, обхватив руками плечи, наблюдая, как янтарный круг солнца скрывается в далеких волнах. – Когда мы были маленькими, мы думали, что нет такой проблемы, которую нельзя решить, лежа на спине на этой пристани и глядя в ночное небо.

– Я могу это понять. – Он улыбнулся. – Ваша семья всегда жила у воды?

– Насколько мне известно, они всегда жили здесь, у залива. Наверное, у нас должно быть в крови умение предсказывать погоду и ориентироваться по звездам. – Я ощутила ту же пустоту, которую всегда испытывала в Новом Орлеане, вспоминая о доме. – Правда, у меня мало к этому способностей. Никогда не умела вычислить, каким путем мне следует идти.

Полоски оранжевого и желтого в небе таяли на наших глазах, как будто их вдыхала вселенная, пока мы смотрели на широкое небо, накрывающее нас куполом ночи.

– Что это? – спросил Джеймс, указывая на яркую белую точку возле Луны.

– Венера. Ближайшая к Земле планета.

Он продолжал разглядывать небо.

– Мы, городские жители, редко видим луну и звезды. А там – целый мир. Нужно только поднять голову и посмотреть.

Мы молчали, слушая мягкий шелест воды под досками пристани.

– Почему Венера такая яркая? Как огромная звезда.

– От ее густых облаков отражается бо́льшая часть солнечного света, который ее достигает. Дедушка называл нас с Мейси Луной и Венерой. Потому что редко можно увидеть одну без другой.

Я ждала, что он ответит что-нибудь, но он не стал. Я решила, что мне в нем это нравится – он понимает, когда нужно говорить, а когда лучше промолчать.

Джеймс достал телефон.

– Уже посмотрели фотографии Бекки в «Инстаграм»?

Мейси недавно подарила Бекки ее первый мобильный, и я видела, как она им фотографирует.

– А вы как думаете?

– Ох, ну да. – Он придвинулся ко мне так близко, что его бедро коснулось моего. – Вы должны посмотреть. Она все сама сняла. Думаю, у нее хороший глаз – особенно учитывая возраст.

Он показал мне, как листать фотографии, и положил телефон на мою ладонь. На снимках были виды Апалачиколы – дорожки, посыпанные устричными ракушками, лодки в заливе ранним утром, гнездящиеся крачки под мостом. Но были и снимки людей – Лайл, ее подруга Бриттани, но в основном – Мейси и я.

– Она очень наблюдательна, – тихо произнес Джеймс.

Он показал мне, как движением пальцев увеличить масштаб. На четырех фотографиях моя сестра и я сидим за обеденным столом, занятые просмотром лиможского каталога. На первой из них я что-то говорю, показывая на страницу. Мейси стоит за моей спиной, но смотрит не туда, где мой палец, а на меня. Выражение ее лица я не сразу поняла – не то грусть, не то сожаление. Вероятно, она жалеет о том, что я сижу в столовой, которую больше десяти лет она считала только своей.

На следующих двух мы обе слушаем Джеймса; на одном снимке я смотрю на Мейси, на другом – она на меня. Интересно, видела ли их сестра.

Последнюю фотографию Бекки сделала черно-белой и применила фильтр, напоминающий лунную ночь, отчего наши лица приобрели почти ангельское сияние. Мы обе смотрим на Бекки, пока она нас фотографирует. У нас одинаковые улыбки, и я впервые увидела, насколько мы похожи: маленький эльфийский подбородок, широкие миндалевидные глаза, высокие скулы и маленькие уши. Такой я всегда рисовала в воображении Мейси, думая о ней эти годы – ее красивое лицо, которое я никогда не считала похожим на свое, и глаза, которые ничего не пропускали.

– Вы выглядите, как сестры.

– Да. Мы и есть сестры. – Я заново просмотрела снимки, внимательнее изучая каждый. Вся злость, бурлившая во мне после утреннего разговора, внезапно сошла на нет, словно я увидела все с другой точки зрения и в фокусе. – Меня удивило, что Мейси решила купить телефон девятилетней девочке. Впрочем, не стала ей ничего говорить. Подумает еще, что я ее критикую.