Я осталась на месте, глядя на две светящиеся точки в небе. Они так близко, и в то же время не достать; все ночное небо – их владение.

– Я была беременна, когда уехала. Мне тогда исполнилось двадцать пять, я жила дома и работала барменшей у реки. Забеременела, как глупый подросток. Так сказала Мейси, когда узнала. Добавила еще кое-что, что я не хочу повторять. Она не могла понять, почему со мной такое случилось, если она одна всегда поступает правильно.

– Представляю. Забота о Берди и ваша неожиданная беременность – тяжело для вас обеих.

Я закрыла глаза, подставляя лицо луне.

– Если бы только это.

– Было что-то похуже?

Тот день на Фестивале морепродуктов вспомнился мне с отчетливой ясностью. Неожиданно я столкнулась с Лайлом, который, заметив мою слегка округлившуюся фигуру, сразу понял, что я в положении, а затем Мейси, тоже беременная, уже на четвертом месяце, вышла к нам из-за угла и увидела, как Лайл утешает меня, обещая помочь.

– Мейси обиделась на Лайла за то, что он меня поддержал, вместо того чтобы презирать. Обвинила его в том, что он считает меня более интересной, чем она, – все это за долгие годы взрастило в ней невнимание нашей матери. Я знаю, ее задела моя беременность. Но она даже не подумала спросить, как я себя чувствую, нужна ли мне помощь. А Лайл спросил, чем разозлил ее еще сильнее.

– А вы как себя чувствовали?

– Кошмарно. – Я закрыла глаза, не желая больше смотреть на сияющую планету. – Мы всегда сильнее раним тех, кого больше всего любим, да?

Он не ответил, и я снова подумала о его жене, его лучшем друге и том количестве боли, в котором человек может утонуть.

– А вы? Вы спросили, в порядке ли Мейси?

– Нет, – тихо призналась я. – Я знала, что лучше и не пытаться. Получу в ответ только еще больше упреков. Мейси всегда умела отталкивать людей. Как будто она и вправду не верит, что достойна любви. Наверное, Берди научила нас этому. Я просто пошла в другом направлении.

Некоторое время мы оба молчали, слушая мягкий шелест волн.

– Что стало с вашим ребенком?

– Я ее отдала, – тихо сказала я, глядя, как ночная цапля медленно бредет по воде, луна подсвечивает макушку ее черного хохолка серебром.

Его рука сжала мою.

– Ваша дочь – Бекки?

Я хотела сказать, не его дело, напомнить, что я согласилась взять его с собой только потому, что он обещал не задавать вопросов, на которые я не захочу отвечать. Впрочем, возможно, он и не задал такой вопрос.

– Да, – кивнула я. Слово выскользнуло из меня в воздух легко, как капля воды.

– А кто отец?

– Парень по имени Сэм. Фамилии я даже не знаю.

Я смотрела на свои ноги, босые пальцы на бледном дереве, вспоминая, как мы с Мейси стащили у Берди лак для ногтей и раскрашивали ногти, сидя здесь же, на пристани. От воспоминания хотелось заплакать.

– Я уехала с группой, которая выступала в баре, где я работала, потому что ведущий гитарист казался мне похожим на Джона Бон Джови. А еще потому, что хотела убраться подальше от своей жизни. Когда я сказала ему, что беременна, он заявил, что не желает становиться отцом, и бросил меня после концерта в Луизиане. Я приехала обратно с другой группой, которая выступала на Фестивале морепродуктов, надеясь вернуться с покаянной головой к дедушке – по крайней мере, пока не родится ребенок. Дальше в будущее я не заглядывала.

– И сразу наткнулись на Лайла и Мейси.