Война - Наталья Мар

– Но я не могу быть… жрицей. И я, и мои родители – самые обычные бранианцы. Эйден, я даже не знаю, кто это такие были – и что такое Диастима!

– Пространство. Космос. Вселенная. Разумеется, не знаешь, как и десятки поколений до тебя. Но это была целая раса. Как думаешь, почему их так надежно охраняли? Редкую ДНК не удавалось синтезировать или запасти на будущее. Кроме того, она передавалась только по женской линии – это к тому, что твой настоящий отец, видимо, и правда был обычным человеком. Поэтому чистота крови и здоровье жриц были наивысшей ценностью – до определенного момента. Как только очередной потомок Хмерса оказался перед опасностью быть выброшенным в космос на растерзание другим правящим домам, началось истребление расы жриц.

– Что, их всех убили? И никто не заметил?

– Вовсе нет. Речь ведь не о пещерных людях. Обладательниц уникальной ДНК было довольно много, и гибель сразу многих женщин, тем более таких ценных, невозможно было скрыть от спецслужб. Подозрения бы тотчас пали на Хмерса и его потомков. Нет – ветви срезались постепенно. Веками. Пока не осталась только одна – особо приближенная к председателю.

Самина, уже давно понимая, к чему клонит синтетик, бледнела так стремительно, что таяла в свете сателлюксов. Она обхватила себя руками в попытке устоять.

– Я не хочу верить, что он может убить меня. Он не слишком хороший человек, да, но я росла на его глазах!

Эйден положил ей ладонь на плечо у самой шеи и крепко сжал. Почти больно. Он говорил быстро, сверкал злым красным глазом и гипнотизировал черным:

– Ты ведь похожа на свою мать? Можешь не отвечать. Лучше скажи: ты знаешь, как умер твой отец? Нет, дай угадаю – не своей смертью. А как скоро после этого Харген Зури предложил твоей матери выйти за него?

Андроид бомбардировал Самину вопросами, на которые и без того знал ответ.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, но все не так!

– Ты знаешь, отчего так рано умерла твоя…

– Довольно! Хватит! – Самина вырвалась и отбежала в темноту узкого коридора. Она не решалась ступить вглубь одна, но так, на краю, хотя бы не чувствовала не себе гипнотическую тяжесть ауры синтетика. Тот не сделал и шага в ее сторону.

– Ты можешь идти к Харгену, если хочешь. Но прежде рассуди: почему он так запросто позволил тебе работать со мной? Со мной – тираном и потрошителем! Единственная дочь настолько близко к чудовищу – что, неужели не скребла тебя эта мысль? Разве что только он не мечтает избавиться от тебя моими руками!

Брат, красный, как вареный лобстер, захлебнулся словами и принялся в гневе ловить ртом воздух.

– Орис, нет! – рявкнул Эйден, – Самина должна, наконец, сделать вывод. И сразу после – вывод из этого вывода.

Девушка застыла, и робот осторожно ступил ей навстречу.

– Я не собираюсь оказывать Харгену услугу, избавляя его от последней жрицы. – он подбирался, как варан крадется к певчей птичке. – Скажу как есть: я крепко пожалел, что натолкнул вас на разгадку с ловушкой антиматерии. Ясно было, что ты очертя голову бросишься с этим к отчиму. А потом я нашел фото. Не ходи к нему, Самина. Я не друг тебе, но среди всех, с кем ты имеешь дело, мне пока выгоднее прочих, чтобы ты оставалась жива и невредима.

– Пока – что? Для чего? – сорвалась добыча. – Для чего – если тебе, в конечном счете, безразлично, покинет Брана гиперпространство или нет?

Взвился и молчавший до сих пор Бензер:

– Ты что же, так и не поняла? Ему не все равно! Просто хотел попридержать козырь. Он мечтает выбросить Брану к дьяволу – в далекий космос, где вместе с нами умрет и Харген Зури! Столетняя война завершится одним махом! А милорд поболтается в вакууме, пока его кто-нибудь не подберет.

– Это было бы слишком прекрасно, – кивнул Эйден. – Но я тут на каникулах, и не захватил с собой ни сволочемета, ни мразегенератора.