Война - Наталья Мар

– Ты приходишь сюда ночью, едва успевая до официального визита советника. Одежда и прическа не соответствуют деловому этикету Браны, значит, визит спонтанный. Где ты была, Самина? Корпоратив в лаборатории? Неудачное свидание? В любом случае, Харген знать не знает о том, что ты задумала. Ты пытаешься убедить меня, что у вас с отчимом доверительные отношения, но не подаешь идею сотрудничества через него. Ты приходишь сама. С детства приученная меня ненавидеть, ты небезосновательно боишься, но приходишь. Зачем же? Оказывается, чтобы это я предложил советнику помощь в таком, казалось бы, важном деле. Звучит нелепо, но говорит о многом. Например, о том, то Харгену не особо и нужны его смертельно больные подданные. О том, что он не ценит тебя вовсе и слушать не станет, так как в ответ на твое недоверие – не верит тебе.

Биолог сжала зубы. Пусть бьет. Ей ведь предлагали уйти, а теперь было поздно. Ее собственная маленькая казнь уже началась.

– Ты неплохой человек, Самина, и ты в отчаянии. Только лишь невероятные масштабы трагедии могли толкнуть тебя на этот шаг. Ведь не могла же ты не понимать, что, обращаясь ко мне за помощью, дискредитировала всю бранианскую науку и расписалась в бездействии властей. Если бы это им было жаль умирающих, а не стайке ученых крыс, не ты стояла бы сейчас передо мной.

– К твоей жалости я и не взывала, Эйден. Я отдаю себе отчет в том, что ты – машина. – Самина ничего уже не теряла, лезвие над ее головой готово было сорваться. – Поэтому я и предложила тебе равноценный обмен. Да или нет?

– Нет. Ты решила обещать мне то, чего дать не в силах, ибо, как видишь, от тебя это не зависит.

Гильотина упала и снова поднялась. Экзекутор наслаждался, ему было мало одной скоропостижной смерти.

– Еще утром я и правда считал свое положение скверным. Нет, даже… дерьмовым, вот подходящее слово. Но ты принесла мне подарок, Самина. – Эйден улыбнулся вновь, но вызвал только дурноту и мороз по коже, – Эти сотни тысяч обреченных, за которых некому вступиться, кто они? Я полагаю, бедняки из простонародья, неугодный класс. Председатель уверен, что у него все под контролем, ведь тишина длилась много веков. Но не стоит недооценивать силу тех, кому нечего терять. Если оставить все, как есть, очень скоро начнутся бунты и революции, а значит, те бранианцы, которых не выкосит паразит, сами вынесут Харгена Зури ногами вперед. А вслед за ним исчезнет и Альянс. Боюсь, в борьбе за власть вы начнете уничтожать планетарные системы правящих домов случайными вспышками магнетаров. Но ведь моя камера защищена гиперпространством. Мне даже не придется ничего делать – лишь наблюдать приближение судного дня.

В наступившем молчании не было слышно, как осколки той, что когда-то была Саминой, разлетаются по полу. Зато раздался ее смех. Очень тихий, приглушенный бледной ладонью. Он звенел в этой темной камере, едва ли знакомой со смехом, а Самина крупно дрожала. Нет смысла держаться молодцом, когда ты разбит по всем фронтам.

– Я рассчитывал на слезы, а ты меня огорчаешь. Я читал, что женщина плачет, когда ей больно.

– Мне казалось, ты чуть больше знаешь о боли. А смеялась я оттого, что Кайнорт Бритц оказался прав. Я не поверила ему там, за дверью. Он обещал, что ты окажешься негодяем.

– Это тот новый безопасник? Аморфный эзер, настолько мертвый, что хочется потыкать его палкой? Не представляю, на что тебе пришлось пойти, чтобы попасть сюда. Но до меня доносится аромат вина и крови, так что могу предположить, что ты опоила его и зарезала.

– О, именно так. – Ее глаза рассеянно блуждали по камере. Лишь бы не слезы. Враг был самым неподходящим для этого свидетелем. – Я зря пришла сюда, я…