Путь Воина - Вероника Мелан (2016)

К этому моменту своей жизни Белинда надеялась лишь на то, что комната, в которой ее положат спать, окажется достаточно теплой, а на кровати — если там вообще обнаружится кровать — отыщется одеяло.

* * *

(Flipsyde — Someday)

Окруженная сводами, арками, толстыми каменными стенами, потолками и расписанными неведомыми рунами колоннами, Белинда чувствовала себя так же нелепо, как персонаж боевика, случайно оказавшийся на страницах спокойной книги по духовному развитию. Нелепо, глупо и полностью неуместно. У нее синяки и подбитые ребра — здесь мерно переливающиеся языки пламени в гигантских лампадах; у нее драные кроссовки «Лимо» на носках из супермаркета «Минипи» — здесь повсюду отпечатки босых подошв людей, расхаживающих в халатах с прорезями на боку. Она — бритая под ноль пацанка — здесь, похоже, у любого затхлого старца на голове найдется больше волос, чем она когда-либо сможет отрастить, даже если не будет ходить в парикмахерскую лет пять кряду. Она думает исключительно о страхе и мести — здесь же все пропитано незримым, но осязаемым покоем. Покоем, покоем, покоем…

Нонсенс. Храм и она. Она и храм.

Несовместимо.

«Ничего, это ненадолго».

Дым от сигареты тянулся в щель между двумя стенами — здесь это именовалось окном. Вытянутый вверх, ведущий наружу проем — ни стекла, ни тряпки, чтобы заткнуть, ни москитной сетки. Нет, насекомые в это время года наверняка беспокоили обитателей мало, но Лин убивал сам факт, что в комнату, куда ее привели, в стене отыскалась самая настоящая ничем не заткнутая дыра. Просто. Дыра. Та самая дыра «просунь руку, и отморозишь пальцы».

Теперь Белинда курила возле нее, смотрела на тонкую серебряную нить реки, вьющуюся меж холмами, — эта стена монастыря высилась прямехонько над обрывом (искала уступ? Вот уж где идеальное место), — однако о смерти в этот момент не думалось — наоборот. Пусть неуклюже и натужно, но в душе все-таки клокотало довольство — она добралась до пресловутого храма, — комната, хоть и не теплая, особенно не продувалась, а в углу стояла кровать. С одеялом! Так что, если тут обитали духи или боги, то молитвы они однозначно слышали, за что им низкий поклон и хвала.

Сигарета тлела в пальцах — единственно привычный ритуал среди множества непривычных вещей: затяжка, вдох, мысли ни о чем, выдох. После во рту будет гадко, а у нее нет зубной пасты, но так ли это важно на фоне других многочисленных изменений и неудобств?

А провожатый даже не попрощался. Ушел и не сказал, что дальше.

Куда? Когда? Надолго?

Жрать дадут?

Вопрос жратвы вставал все острее — чудесные бутерброды Рианы кончились давным-давно.

А Килли даже представить не может, где я… Да и плевать ему.

Белинда вдруг поняла, что сейчас — вот прямо сейчас — она бы выпила. Хорошо, мощно — так, чтобы сразу забыться, чтобы не ощущать более странную звенящую пустоту в башке. Даже подселенец временно заткнулся — видимо, околел от осознания факта, что до монастыря она все-таки добралась.

«Так тебе и надо, засранец».

Да, выпила бы. Коньяка, портвейна, водки, спирта — не важно. Лишь бы не думать о непонятном прошлом — духах, разговорах, галлюцинациях — и о собственном туманном будущем. Выпила бы, чтобы отключиться.

И потому, когда в комнату зашел довольно молодой незнакомый парень, в руках которого дымилась тарелка с какой-то едой, Лин неожиданно для себя хрипло спросила:

— А вы тут пьете?

Одетый в длинную тунику и штаны незнакомец мигнул. Постоял несколько секунд, затем двинулся к кровати, поставил то, что принес, на низкую тумбу и удалился из комнаты — запер за собой деревянную дверь на скрипучих петлях. Кажется, глянул на нее укоризненно.

«Сам пидор!» — хотелось крикнуть ей вслед — взметнулось фонтаном чувство вины. Ну, подумаешь, спросила — а кто бы в такой ситуации ни спросил? Вдруг она имела в виду воду?

«Наверное, надо было поблагодарить. Б№я…»

Ну и черт с ними, со святошами.