Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

– Она просит задержаться на неделю с переездом в Гринвич, дать ей время оправиться.

– Слишком поздно, скажи ей, пусть приезжает, когда выздоровеет.

– Но укладывать вещи еще и не начали.

– Слишком поздно – для нее, – поправился он. Вокруг тут же поднялся шепот. – Слишком поздно для нее просить у меня милостей. Мне известно то, что мне известно.

Я помедлила. Как же мне хотелось взять его за шиворот и вытряхнуть этого толстого себялюбца из камзола! Моя сестра больна после этих кошмарных родов, а тут ее муж, играя в свое удовольствие в шары на солнышке, открыто предупреждает двор: «Больше эта женщина у меня не в почете».

– Тогда вы должны знать: ни она, ни я, никто из Говардов ни на миг не перестаем любить и почитать ваше величество.

Дядюшку даже передернуло, когда он услышал упоминание нашего семейства.

– Остается только надеяться, что ваша верность не подвергнется испытанию.

До чего же неприятный у короля тон. Отвернулся от меня, поманил Джейн Сеймур. Она засеменила к нему, глазки долу, вид скромненький.

– Прогуляетесь со мной? – Теперь голос такой сладенький.

Она присела в реверансе – мол, с удовольствием. Положила руку на расшитый драгоценными камнями рукав, и вот они уже идут по тропинке, остальные придворные, тоже парочками, за ними – на почтительном расстоянии.

Двор лихорадит от слухов, ни у меня, ни у Джорджа уже нет сил все отрицать. Раньше – скажи слово против Анны и можешь быть уверен: тебя скоро вздернут. Теперь песенки и шуточки, как она заигрывает со всеми мужчинами при дворе, а ребенка выносить не может.

– Почему Генрих их не остановит? – спрашиваю мужа. – У него на это власти хватило бы.

– Он теперь всякому позволяет о ней болтать, – качает головой Уильям. – Утверждают, она на все способна, только что дьяволу душу еще не продала.

– Идиоты! – кричу я.

Он берет меня за руки, нежно разжимает сжатые кулачки:

– Сама понимаешь, Мария, откуда тогда взяться младенцу-чудовищу, если не от чудовищного союза. Она, должно быть, погрязла в грехах.

– Какого чудовищного союза? Ты что, тоже думаешь – она продала душу дьяволу?

– А как ты считаешь? Ни на минуту бы не задумалась, если бы получила за это сына.

Крыть нечем. Я взглянула прямо в карие глаза мужа. Боже, какой ужас!

– Ш-ш-ш. – Даже слово сказать страшно. – Думать об этом не хочу.

– А если она занялась колдовством – вот и родился урод?

– И что тогда?

– Тогда от нее можно избавиться.

Я натужно рассмеялась:

– Грустная шутка в грустные времена, Уильям.

– Это не шутка, женушка.

– Мне больше не вынести. – Я вдруг почувствовала – сыта по горло, до чего же все плохо вокруг. – Что с нами тогда станет?

Забыв о том, что мы в парке и весь двор может нас видеть, он обнял меня, крепко прижал, словно мы дома, в конюшенном дворе его маленькой фермы.

– Любовь моя, дорогая, – сказал он нежно. – Она, верно, что-то ужасное сделала, раз такого урода родила. И ты не знаешь что. Она тебе ничего не поручала? За повитухой сходить? Принести какое-нибудь зелье?

– Ты сам… – начала я.

Он кивнул:

– Да, я похоронил мертвого младенца. Бога молю, чтобы все улеглось, тогда, может, никто не станет ни о чем спрашивать.

Только один раз королеву покинули в пустом дворце – королеву Екатерину, а Анна с королем весело носились по полям. И вот Генрих снова поступает так же. Анна, никем не замеченная, наблюдает из окна спальни, пристроившись на коленях в кресле – стоять еще нет сил, – как король, а рядом с ним Джейн Сеймур возглавляют королевский поезд, отправляясь в Гринвич, любимый дворец Генриха.