Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

Веселые придворные следом за смеющимся королем и новой хорошенькой фавориткой, а среди них моя семья – отец, матушка, дядя, брат, показывающий ради удовольствия монарха фортели верховой езды. Мы с Уильямом чуть позади, скачем с детьми. Моя дочка тиха и задумчива, оглядывается на дворец, снова поднимает глаза на меня.

– Что с тобой? – спрашиваю я Екатерину.

– Нехорошо вот так, мы уезжаем, а королева остается.

– Она приедет попозже, когда поправится, – стараюсь я утешить девочку.

– Ты знаешь, у Джейн Сеймур во дворце в Гринвиче будут свои комнаты.

– Наверное, будет спать с другой девчонкой из их семейки, – возражаю я.

– Нет. – Ответ дочери краток. – Она сказала, король пообещал ей покои для нее одной и фрейлин тоже пообещал. Чтобы никто не мешал ей музицировать.

Я сначала не поверила Екатерине, но дочка оказалась права. Прошел слух, что сам секретарь Кромвель отказался от своих покоев, чтобы их могла занять Джейн: пусть дергает струны лютни, никого не беспокоя. Сказать по правде, покои секретаря соединялись небольшим коридорчиком с комнатами короля: Джейн удобно обосновалась в Гринвиче, как когда-то до нее Анна, – покои не хуже комнат королевы, свой собственный двор. Когда двор устроился, представители семейства Сеймур стали собираться по вечерам – танцы и прочие развлечения – в новых, роскошных комнатах Джейн, придворные дамы королевы, пользуясь ее отсутствием, тоже не забывали посетить приемную новой фаворитки. Король был там все время, беседовал, читал, слушал музыку или стихи. Он нередко обедал с Джейн в ее комнатах, а бесчисленные Сеймуры смеялись его шуточкам и развлекали за карточным столом. Во время обедов в парадном зале он сажал ее рядом, и только пустой трон королевы напоминал, что она где-то там, одна в почти необитаемом дворце. Иногда я видела, как Джейн наклоняется к королю, между ними – место Анны, и кажется, ее нет в природе и ничто не может остановить Джейн, она вот-вот займет пустующее кресло.

Она все время оставалась нежной и ласковой – чистый сахар. Наверное, в детстве, там, в Уилтшире, сахарной свеклой перекормили. Хорошее настроение не изменяло ей ни на минуту, она с обожанием глядела на Генриха, капризничает ли он оттого, что болит нога, или радуется как мальчишка, всеми признанный герой, уложивший на охоте оленя. Спокойная, набожная – он нередко заставал ее на молитвенной скамеечке, пальчики перебирают четки, глаза к небу – и всегда-всегда сама скромность.

Ни за что не наденет французских чепцов в форме полумесяца, введенных в моду Анной после того, как она вернулась из Франции. Нет, на Джейн закрытые плоеные чепцы домиком, какие носила, бывало, королева Екатерина, – еще год назад любая дама, обрядившаяся в такой чепец, была бы признана всеми лишенной элегантности ханжой. Генрих нередко клялся и божился, что ненавидит испанский стиль, но этот суровый аскетизм только оттенял холодноватую красоту Джейн. Она носила чепец как монашеский убор – символ того, что земные соблазны ее не волнуют. И цвета подобраны умело: бледно-голубой, нежно-зеленый, желтовато-кремовый – чистые, светлые, неброские тона.

Я поняла, что Джейн скоро займет место моей сестры, когда Мадж Шелтон, малышка Мадж, любительница пококетничать, и не только, не брезгующая грубым словцом, явилась к обеду в бледно-голубом плоеном чепце домиком и в наглухо закрытом платье в тон, рукава французского покроя переделаны на английский манер. Двух дней не прошло, а придворные дамы уже облачились в чепцы домиком, все как одна скромницы – глазки опущены долу.

Анна приехала в феврале, прискакала с величайшей помпой – впереди королевский штандарт, позади штандарт с гербом семейства Болейн, в середине – вереница слуг в ливреях, всадники на конях. Мы с Джорджем поджидали ее на ступенях, парадная дверь широко открыта, и каждому видно – Генриха здесь нет.

– Рассказать ей про комнаты Джейн? – спросил брат.

– Давай ты, я не смогу.