Глаза ее куклы - Екатерина Неволина (2019)

Всю прогулку Клаус, конечно, рассказывал о городе и его достопримечательностях. А мимо собора и некоторых домов даже в моем нынешнем состоянии я не могла пройти равнодушно. Однако он находил время и для расспросов — кто я, чем занимаюсь, что люблю. Вопросов было так много, что я засомневалась, осматриваем мы Мюнхен или изучаем меня.

Кажется, даже Ник подумал так же, потому что сказал своему другу: «Хватит». Уж на это моего понимания языка хватило. И вот что странно — Ник держался с Клаусом словно бы не на равных, как держатся друзья, а будто пытался ему угодить — пропускал везде первым.

Интересно, что их связывает?

— А теперь пойдем в ресторан! — радостно сообщил Клаус, когда обязательная программа оказалась выполнена.

— Спасибо, я не хочу, — из вежливости я высказала свой отказ по-немецки. Вернее, не только из вежливости, а повинуясь странной мысли, что Ник может просто не перевести это. — Я не голодна. Я устала.

— Желание фрау — закон! Не стану вам больше докучать, — Клаус манерно склонил голову. — До свидания.

— Ты была не слишком вежлива, — заметил Ник, глядя в спину уходящего.

— Я очень устала. И, в конце концов, давай не будем делать вид, что приехали сюда отдыхать! Я помню, что мне предстоит завтра!

— Тихо, тихо! — Ник обнял меня за плечи. — Не кричи так громко. У нас это не принято. Смотри, на нас уже оборачиваются.

— Д-да, — зубы некрасиво стукнули.

Проблема действительно во мне. Я ненормальная, неспособная сдерживать свои эмоции.

— Пойдем домой. Завтра приедет твой дедушка. И не бойся клиники, там тебе помогут.

Когда на следующий день мы с Ником и дедушкой Борей, напряженным и, несмотря на жаркую погоду, одетым в костюм, застегнутый на все пуговицы, переступили порог приемного кабинета в непримечательном здании с белыми стенами, красной черепичной крышей и садом, окруженным высокой оградой, я поняла весь смысл вчерашней прогулки.

Укрывшись за массивным столом, в смешных очках, упирающихся нижними дужками в округлые румяные щеки, передо мной сидел Клаус.

1989 год, ноябрь

Наташа знала, что за ней подсматривают.

Мало того, что ее заперли и мучают, так еще и эта ужасная старуха! Сморщенная, с пигментными пятнами на лице и всклокоченными волосами. И взгляд у этой старухи пугающий, очень недобрый.

Заметив ее впервые, Наташа попыталась спрятаться. Но ее вытащили, кололи чем-то. Потом человек в белом халате долго говорил ей какие-то слова. Она плохо его понимала, но привычно кивала — пусть что угодно, пусть ее даже снова обливают водой или запрут в пустой комнате, лишь бы прогнали ужасную старуху.

Но старуха не исчезала. Она шла за ней, словно тень. Скользила на периферии зрения. Ната замечала ее, когда проходила мимо окон. Кто подослал эту старуху? Понятно, враги нашей родины. Коленька справился бы с ними. Но где он? Куда делся? Почему не придет, не обнимет и не назовет маленькой, как раньше?

У Наты не возникало мысли, что любимый ее бросил. Нет, его задержали. Наверное, ужасная старуха знает, где он, но встречаться с ней лицом к лицу оказалось слишком страшно, поэтому Наташа забивалась в угол между кроватью и стенкой и тихо выла от страха.

Кормили ее тоже странно — гнали в столовую, где за тесными столами сидели страшные люди — вроде женщины, а вроде и нет, — они бормотали, дергались или смотрели так, как та старуха (видимо, она одна из них). Давали кашу или склизкие макароны и странный напиток вроде чая, но очень жидкий и пахнущий веником. Наташа не хотела есть, но приходилось — нужны были силы, чтобы дождаться Коленьку.

«Потерпи, — уговаривала она себя, — потерпи, немного осталось».