Тот ужасный день я помню до мелочей. Словно по чьему-то злому умыслу, с самого утра все шло наперекосяк. В институте я встретил своего знакомого, который с ходу бросился поздравлять меня. Речь, с его слов, шла о свадьбе моего сына, которая должна была состояться в ближайшее время. Он даже получил от моего сына устное приглашение, а также стыдливую просьбу одолжить немного денег. В счет свадебного подарка.

– Мама не принимает мою невесту, – стесняясь, сообщил мой сын. – А вот мой старик не против. Но мы твердо решили пожениться. Тем более что моя невеста беременна.

– Ох! – смутился мой приятель. – Поздравляю.

– Я надеюсь договориться с мамой. Но Милица бывает чертовски упряма. Увидев малыша, она, конечно, сменит гнев на милость. Но это будет еще не скоро. Срок пока маленький…

Артем получил то, что нужно, а я – головную боль. Поступок сына меня поразил, и я, ведомый смутным предчувствием обманутого человека, вызвал на разговор некоторых своих приятелей. То, что они мне рассказали, было для меня открытием. Оказывается, Артем неоднократно просил у них деньги, используя различные предлоги: мои мнимые болезни, беременность невесты, скаредность матери. Он неизменно просил сохранить в тайне его просьбы, и люди, как это ни странно, шли навстречу. Один из моих приятелей рассказал мне, что Артем под видом страшной тайны поведал ему о том, что я сильно болен, нуждаюсь в дорогостоящем лечении. Но поскольку я горд, то просить деньги у ближних считаю постыдным. Мать жестко экономит на всем, и поэтому бедный профессор стоит уже одной ногой в могиле.

Во всяком случае, теперь мне стали понятны странные сочувствующие взгляды, которые я ловил на себе в последнее время, осторожные расспросы про здоровье.

Сказать, что я был расстроен, – ничего не сказать. Я был раздавлен. Дальше я действовал машинально. Набрав номер офиса адвокатской палаты, я выяснил, что никакого экзамена в следующем месяце мой сын сдавать не будет, поскольку он не удосужился даже собрать документы. Стало ясно, что сказка о больной подружке, нуждающейся в операции, – очередная ложь, предлог получить деньги.

В тот день я вернулся домой больным. Игнорируя встревоженный взгляд жены, я проследовал не в кабинет, как обычно, а в спальню. Я не был готов к разговору с сыном, но видеть его также не хотел. Я страшился встретиться с ним взглядом, словно боялся прочитать в его глазах такое, что сразу убьет меня.

Ближе к полуночи я задремал, а проснулся от чьих-то громких голосов, доносившихся из гостиной. Сначала я лежал, прислушиваясь к тому, что происходило внизу, но потом, не утерпев, встал и вышел из комнаты. В маленьком коридорчике я столкнулся с женой. Она была в бигудях и в халате, и, судя по позе (а она пряталась за открытой дверью), Милица стояла здесь уже давно.

– Слышишь? – спросила она меня шепотом. На лице ее блуждала странная улыбка. – Они ругаются.

– Кто? – не понял я.

– Артем со своей вертихвосткой.

Девушка выясняла отношения с моим сыном так громко, что за ее здоровье волноваться не стоило. Она явно не нуждалась в операции. Хлопнула дверь, кто-то покинул дом. В гостиной звучали теперь только мужские голоса. Сам разговор я не слышал, но он был коротким. Потом что-то жалобно звякнуло, раздались быстрые шаги, и опять наступила тишина. Мы с женой вышли из своего укрытия.

Артем стоял среди гостиной и потирал ушибленную скулу. Губа у него была разбита в кровь. Ко всему еще он был очень зол.

– Чего пришли? – недружелюбно спросил он.

Милица бросилась к нему, желая, видимо, оказать помощь, но сын грубо толкнул ее.

– Оставьте меня. Я вас не звал.

То возмущение, которое грелось во мне на медленном огне в течение этого долгого дня, стало потихоньку закипать. Я понимал, что не уйду в свою комнату до тех пор, пока не решу с ним все накопившиеся вопросы.

– Для девушки, которая одной ногой стоит в могиле, она неплохо выглядит, – сказал я с издевкой.