Моя сестра - Мишель Адамс (2017)

Я была ужасно взволнованна, когда отдавала подарок, даже покраснела от смущения: вот сейчас она будет меня оценивать. Но ей понравилось. Она тут же надела сережки, покрутила их пальцем и потрясла головой так, что они ударили ее по щекам. Встала, надела юбку поверх мешковатых штанов, заявив, что она великолепна. Юбка определенно была слишком велика, но ей это было не важно, поэтому не важно было и мне. Она наклонилась ко мне, обняла, притянув к себе. Было так здорово, что у меня сердце замирало.

– Как ты им объяснила, на что эти деньги? – спросила она.

И тогда наступила моя минута славы. Именно этого я ждала, возможности признаться, что я сделала. Ради нее. Что я такая же, как она. Что мы одинаковы. Я улыбнулась, подмигнула точно так же, как делала она в тот первый раз, когда дала мне оранжевую майку.

– Я достала это для тебя, – ответила я.

– Ты украла? – спросила Элли. Я заговорщически улыбнулась и откусила бургер. И тут же она схватила мою руку, оттолкнув меня назад, бургер упал мне на колени. – Ты это украла? – спрашивает она снова, а моя голова ударяется о зеркало, висящее сзади. Я слышу треск раздавленного стекла. – Ты больше не будешь красть, поняла? – шипит она. И садится обратно, отпуская мою руку.

Я была так потрясена, что не двигалась секунду или две. Некоторые люди обратили внимание на эту сцену и наблюдали, как она сдирает сережки с ушей. Одна снялась нормально, но застежка на второй не хотела открываться и Элли разодрала мочку уха. Когда она до него дотронулась, вниз по пальцу потекла кровь. Она откусила бургер перед тем, как слизать кровь с руки.

– Я хотела сделать тебе подарок, – начала я неуверенно, но мое оправдание еще больше ее разозлило. Она вскочила со стула, сжала мое запястье, заставив меня встать на ноги. Я потеряла равновесие и упала на пол, соус размазался по всему лицу, бургер полетел за мной следом. Элли споткнулась и почти упала на меня. Какой-то мальчик засмеялся, и на секунду мне показалось, что она сейчас его побьет. Он закрыл рот, когда она подошла к нему, но затем обернулась, посмотрела на меня сверху вниз, и я испуганно закрыла лицо ладонями. Она потащила меня за левую ногу на улицу, и мое бедро моментально запульсировало от боли. Осколки зеркала царапали голову.

Она расстегнула юбку, швырнула ею в меня. Юбка ударила меня по лицу, задев щеку и оставив на ней красный след, который полыхнул болью, словно ожог. Собралась толпа, как в школах перед дракой. Но никто не подзадоривал нас, все они просто смотрели, сочувствуя мне. В моей голове отчетливо звучали прозвища Бизон и Одноногая Айрини, как будто и не было того случая с Робертом Нилом.

– Ты чертова идиотка! – орала она. – Ты больше не будешь этого делать! А если они узнают? А? Об этом ты не подумала? – Она нависла надо мной. Кто-то попросил ее успокоиться, но Элли обернулась и оттолкнула его. – Они решат, что это я тебя подговорила, и это сделает ситуацию еще хуже! Еще и это поставят мне в вину! Еще одна долбаная причина ненавидеть меня, и снова – из-за тебя! – Она ударила меня прямо по бедру, где был шрам, перед тем как сказать:

– Молись, чтобы тетя Джемайма и дядя Маркус не узнали, потому что если узнают, то и они избавятся от тебя, и больше никого у тебя не будет. У тебя больше никогда ничего не будет!

Кто-то помог мне встать, когда она ушла, какая-то милая женщина вытерла остатки бургера с моего лица и одежды. Я должна была привести себя в порядок перед тем, как вернуться в библиотеку. Тетя Джемайма спросила, что у меня со щекой, и я ответила, что на меня с полки упала книга. Она заметила, что я всегда была неуклюжей. Позже она спросила, прочитала ли я «Ромео и Джульетту». Я уверила ее, что я как раз в процессе ознакомления с шекспировскими трагедиями.