Черная вода - Андреас Фёр (2019)

– Ваш дядя в последнее время много пожертвовал на благотворительность. Среди прочего, свою коллекцию картин, за исключением нескольких мелких работ.

– Это плохая шутка! – воскликнул Марк Аугустин. – Сто пятьдесят тысяч! Компания стоит тридцать миллионов.

Нотариус не чувствовал себя обязанным комментировать и продолжал чтение:

– «Обжалование завещания будет запрещено для обоих наследников, если один или оба из них будут бороться за это».

Марк Аугустин кивнул с яростью в глазах, с нижней челюстью, уехавшей вперед, как будто он видел воочию эту вероломную оговорку. Его сестра прошептала ему, что они не должны мириться с этим.

– «В приложении к этому завещанию есть два заключения, свидетельствующие о том, что завещатель был полностью вменяем во время составления завещания. Экспертами являлись профессоры Свободного университета в Берлине и Университета Людвига Максимилиана в Мюнхене».

Мириам Кордес тоже была смущена. Она наклонилась к Зиттингу и прошептала:

– Он сказал – тридцать миллионов?

Глава 39

Мисбах, 3 февраля 2016 года

В это февральское утро небо над Мисбахом было бледно-голубым, а горные вершины сияли под восходящим солнцем. Валльнер внимательно наблюдал за тем, как Манфред готовил кофе. Если бы он не присматривал, Манфред мог бы отсыпать ложку молотого кофе из фильтра. Такой уж он имел рефлекс бережливости. Сегодня ему не представилось такой возможности, потому что кофейник неизменно оставался в поле зрения Валльнера, хотя мыслями он пребывал где-то в другом месте. То же относилось и к его деду. Они сидели за кухонным столом, каждый с яйцом перед собой, но никто из них не спешил прикасаться к завтраку. Они ждали звонка. И хотя ждали его, оба были до дрожи в конечностях потрясены, когда телефон зазвонил. Они посмотрели друг на друга, и Валльнер спросил:

– Хочешь?

Телефон зазвонил снова. Манфред покачал головой.

Это была Стефани, мать Оливии, которая перезвонила, как и планировалось, сегодня утром. Беседа с Валльнером длилась недолго. В конце телефонного разговора Валльнер спросил, как называется отель, и записал название на листе бумаги.

Манфред не посмотрел на своего внука, когда тот возвратился из коридора, он уставился на яйцо.

– Вчера он был у Стефани с Оливией. – Валльнер сел за стол, держа записку в руке. – Пробыл довольно долго, а потом вернулся в свой отель.

– Ага.

– Он… – Валльнер сделал паузу. – Он летит обратно сегодня днем.

Манфред слегка кивнул, не поднимая глаз.

– Летит обратно…

– Да. – Валльнер глубоко вздохнул. – И он не сказал ни слова о нас. И никто не говорил с ним об этом. Он делал вид, будто нас не существует.

– Вероятно, имеет свои причины, – сказал Манфред дрогнувшим голосом.

– Знаешь что? – Валльнер свирепо посмотрел на дедушку. – Мне все равно. Тогда пусть остается там, где растет перец. У меня не было отца в течение сорока лет. И мне он не нужен.

Манфред покачал головой, затем рассмеялся. По крайней мере, предпринял попытку рассмеяться.

– Мне он тоже не нужен, этот Каспер. Он думает, что я все еще убиваюсь из-за него?

Валльнер смял записку с названием отеля и бросил ее в корзину. Скрестив руки на груди, он глянул в окно. Еще одно обжигающе холодное утро. Манфред попытался выпить глоток кофе, но сегодня дрожь в руках была сильнее, чем обычно, как показалось Валльнеру. Он придержал чашку, и Манфред выпил.

– Проклятый Паркинсон. – Манфред изучал дрожащие руки.

– Лучше не станет, – вздохнул Валльнер.

Затем они снова замолчали.

– Ты думаешь, нам не следует бежать за ним?