Порочные - Мира Вольная (2020)

Мир сузился и потемнел, запахи стали гуще и насыщеннее, звуки громче, четче, острее. От волчицы напротив воняло злостью и ненавистью.

Я отступила назад, оскалилась, собралась, внимательно следя за самкой перед собой. Подрагивали уши, улавливая ее неровное, частое дыхание, гулкое биение сердца в грудной клетке.

Лапы серой дрожали от напряжения, метался низко опущенный хвост.

А я застыла, чувствуя, как сердце ускоряет бег крови по венам, как адреналин прочищает мозги, убирает все лишнее, помогая сконцентрироваться, как зарождается в груди и глотке рычание. Низкое, протяжное. Его просто невозможно было сдержать.

Где-то под задней лапой самки хрустнула ветка, она взвыла коротко и сдавлено и бросилась на меня, не выдержав первой, целясь клыками в горло.

Я поняла, что серая кинется, за миг до того, как это произошло. Успела извернуться и клацнуть зубами возле мягкого бока.

Не достала.

Лишь морды коснулась жесткая шерсть.

Волчица тут же развернулась и снова кинулась. В этот раз уйти получилось лишь отчасти. Острые зубы впились мне в бедро, вошли в кожу и мышцы, ужалили змеей, впиваясь глубже, норовя вырвать кусок. Я дернулась, рванулась, пригнувшись. Воздух наполнился запахом моей крови, пасть волчицы окрасилась красным.

Разводы. Как пятна мха на стволах деревьев.

Белые клыки порозовели, отчего-то заблестели в сумерках еще ярче.

Ногу ожгло, будто крапивой голую кожу, затянуло и заныло. Боль пульсировала в такт биению сердца. Вспышка-вспышка-вспышка, пустота. И это разозлило меня по-настоящему, игры кончились.

Порву суку.

Я развернулась, оскалилась и кинулась навстречу серой, не давая ей напасть первой, целясь в горло, рыча и взрывая лапами землю. Самка тявкнула, отклоняясь, и вместо того, чтобы схватить шкуру, в пасть я поймала лишь воздух. Но несмотря на промах, удар сам по себе получился сильным. Серая свалилась мне под ноги, не удержавшись, упала на спину, подставив мягкое брюхо, неловко и дергано молотя лапами.

Она пыталась оттолкнуть меня, отвести мою морду, упиралась и вертелась.

Быстрая, изворотливая сучка.

Пыталась отползти.

Мои зубы клацали снова и снова, я старалась придавить серую к земле, не дать перевернуться, тем более не дать подняться на лапы.

Кто сверху, тот и прав.

Она взбесила меня, запах собственной крови раздражал, дразнил, подстегивал. Прямо в мозг ядовитым, скользким ужом, застилая глаза и все вокруг.

Я прижала дергающуюся суку к земле, схватила зубами за плечо и рванула. Дыхание хрипом, рычанием и слюной вырывалось из пасти, теплая кровь хлынула в горло. Теплая, густая, сладкая. Почти такая же сладкая, как у молодого кабана. Крови было так много, что я не успевала ее глотать, и она просто вытекала на землю.

Я отстранилась, чтобы перехватить суку за горло, но замешкалась меньше, чем на миг, и уже она повалила меня на землю, боднув башкой в грудь, заставив отступить. Как только я сделала шаг назад, серая бросилась под лапы дернулась, толкнув, наваливаясь телом, и уронила меня на землю.

Мы катались по примятой траве. Рыча, кусаясь, скалясь. Летели в стороны трава, листья, земля и клоки шерсти, глаза горели яростью. Я совсем перестала соображать, на первое место вышли инстинкты и рефлексы. Мир с его звуками, красками и запахами за пределами происходящего просто исчез, растворился в пустоте.

Суке удалось достать меня еще несколько раз. Кровоточил правый бок, на морде слева остались следы от когтей, зудело где-то под правой передней лапой, почти рядом с горлом. С открытым, незащищенным горлом.

Запахи моей и ее крови смешались в вечернем зыбком воздухе вокруг нас, слились в один, непонятный, но странно будоражащий.

Я вывернулась, не дав в очередной раз укусить себя за бок, и сомкнула зубы на передней лапе серой. Чуть выше колена — уж куда достала. Сдавила челюсти.

Крак.