Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Мне было восемь, – наконец проговорил я хриплым голосом. Я ощутил, как слезы появились в глазах, а в горле застрял ком, и я пытался с ними бороться. Хотелось просто, черт побери, рассказать ей все, чтобы она знала. – У меня было занятие по музыке, я только достиг седьмого уровня по навыкам. Было поздно, когда я закончил и мама забрала меня домой, но погода была хорошей и она решила прогуляться и посмотреть на звезды. Она чертовски любила природу и никогда не уставала любоваться ее красотой. Мы жили на приличном расстоянии, и она решила сократить путь по дальним аллеям. Подъехала машина, черная машина без окон. Это была гребаная машина ганстеров, это было понятно даже по ее виду. Она увидела ее и все поняла, не знаю только как. Она приказала мне бежать, оставить ее там, но я не хотел. Она заставила меня; она, черт побери, сказала, что если я люблю ее, то должен бежать. Я любил и послушался. – Слезы бежали по щекам, я уже не мог с ними бороться. – Я добрался до конца аллеи, когда она закричала, и я развернулся, и увидел, как мужчина засунул ей в рот пистолет и выстрелил. Кровь запачкала стену позади нее, и она с громким стуком упала на землю. Я начал звать ее, и они обернулись ко мне. Их было двое, и один из них поднял пистолет, а я повернулся и побежал, понимая, что один раз я ее уже ослушался и не хотел это повторять. Раздался второй выстрел, и жгучая боль прожгла мне грудь. Но я не остановился, не обращал внимания на боль, кровь заливала меня. Я все бежал и через пару кварталов спрятался за контейнером для мусора, меня трясло, я плакал по маме, которая лежала мертвой на той гребаной аллее. Вскоре из-за болевого шока и кровотечения я потерял сознание.

Я замолчал и прочистил горло, делая глубокий вдох. – Скорее всего, кто-то проследовал по дорожке крови, которую я оставил, и нашел меня. Следующее, что я помню, была больница, и мой отец, и выражение опустошенности на его лице. Он плакал, я никогда не видел его таким. Он сидел рядом с моей кроватью, и все время повторял «это была моя гребаная ошибка». Я сказал ему, что он не виноват, что виноват я. Я хотел, чтобы ему стало легче, не хотел, чтобы он сломался. Отец был самым сильным человеком из всех, кого я знал, он всегда пугал меня своим темпераментом. И черт, моей вины было больше, чем его. Ведь это я убежал. Я просто оставил ее там умирать, просто отказался от нее. Она нуждалась во мне, а я ее бросил.

Я судорожно вздохнул, даже не пытаясь вытирать слезы или успокоить рыдания. Изабелла не двигалась, и я просто тихонько сжал ее, ощущая ее тело и жизнь в ней. Я не мог потерять ее. Не мог снова пережить это, я уже потерял маму.

Некоторое время она молчала, ее рука нежно гладила мою грудь. Я ценил ее жест, ценил ее прикосновения. Она вздохнула и подняла голову, чтобы посмотреть на меня. Я моргнул несколько раз, ошеломленный, что ее лицо тоже было все в слезах.

– Ты не бросил ее, – cказала она. – Ты сделал то, в чем она нуждалась.

Я пристально смотрел на нее, а потом начал стирать слезы с ее щек. – И что это? – мягко спросил я.

Она посмотрела мне в глаза, подняла руку и вытерла мои слезы, как я ее. – Ты выжил.

Глава 31. Все сказано

«Как случилось, что их губы встретились?

Как так происходит, что птицы поют, снег тает, розы распускаются,

что рассвет белеет позади очертаний голых деревьев,

колыхающихся на вершине холма? Поцелуй – и этим все сказано».

Виктор Гюго

Белла Свон

Я приподнялась и глянула на будильник на маленьком столике, слегка усмехаясь про себя. Эдвард дернулся, ощутив мои движения, и пробормотал что-то во сне. Он притянул меня к себе, и я положила голову ему на грудь, не желая покидать тепло и комфорт его объятий.