Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

И это вызывало во мне противоречивые эмоции, потому что часть меня хотела просто-напросто, черт возьми, забыть про все это, задвинуть как можно дальше и вернуться в свою нору, но была и другая, большая часть меня, которая не могло не быть счастливой, потому что Белла была счастлива. Немного странно, насколько мое настроение зависило от ее. Когда моя девушка грустила, то и мне было грустно. Когда моя девушка была счастлива, я пребывал в гребаном восторге. Христос, я становлюсь взаимозависимым или что-то в этом роде, и это сказывалось на моей голове, особенно сейчас. Я ненавидел проклятое Рождество, но теперь я, черт возьми, не мог его дождаться.

Я, наконец-то, нашел свой маяк в темноте… но я отчаянно боялся, что этот маяк работал по таймеру, и не знал, когда его время истечет.

Завтра из аэропорта должна прибыть моя тетя Эсме, и с каждой тикающей минутой, казалось, увеличивалась и моя тревога о сложившейся ситуации. Моя тетя была удивительной женщиной, и я знал, черт побери, что она полюбит Изабеллу, поэтому совсем не беспокоился о том, что она станет плохо обращаться с ней или что-нибудь в этом роде. Эсме всегда была приветливой, и доброй, и сострадательной от природы. Она была наседкой, всегда желающей заботиться о людях, и стала бы фантастической матерью, если бы не утратила способность к деторождению, когда будучи еще совсем молодой из-за рака была вынуждена пройти гистерэктомию. Я спрашивал ее, почему она просто не усыновит ребенка, не осознавая, что ее мужа в тот период времени обвиняли в том, что он профессиональный наемный киллер, и что из-за этих слухов, нахрен, ни одно агентство по усыновлению не даст им добро взять в семью приемного ребенка. Отец сказал ей, что она могла бы просто купить ребенка на черном рынке, что, блядь, потрясло меня, потому что тогда я был еще молод и немного наивен в вопросах торговли рабами, но Эсме отказалась идти по такому пути.

Итак, да, я не беспокоился об Эсме как таковой. Однако, я беспокоился о том, как Изабелла собирается вести себя в присутствии моей тети. Сейчас она была так офигенно счастлива, что практически светилась, и я не хотел, чтобы, когда появится Эсме, все это вылетело в трубу. Я понимал, что для Изабеллы это было первое настоящее Рождество, и хотел сделать его для нее настолько особенным, насколько мог в сложившейся ситуации, и не хотел, чтобы это было разрушено ее инстинктивным отступлением к тому рабскому менталитету, к которому она до сих пор иногда возвращалась. Я знаю, что она на самом деле не может избавиться от него, это укоренилось в ней практически с самого рождения, но я ненавижу это дерьмо, и она знает об этом. Я ненавижу, когда она начинала действовать почти как робот и двигаться на автопилоте. Я люблю видеть в ней жизнь, искру и энтузиазм. Я хотел видеть это дерьмо и в это Рождество, потому что мне не хватало его многие гребаные годы, и это была единственная причина, по которой я не боялся этого праздника так же сильно, как и других.

Я взглянул на свои часы и увидел, что времени было чуть больше 6 утра. Я не спал уже, по крайней мере час, потому что не мог отключить свой проклятый мозг и вернуться ко сну. Изабелла рядом со мной свернулась калачиком, завернутым в одеяло, и выглядела, черт возьми, совершенно удовлетворенной. В последнее время она действительно ощущала себя в моей комнате как дома, частично из-за моего настояния, но я был рад, что она чувствовала себя здесь очень комфортно. Мне нравилось делить с ней мое пространство, нравилось, что она всегда рядом со мной. Если бы это могло сойти мне с рук, я бы, наверное, уже начал перетаскивать сюда все ее сраные вещи, но я знал, что до этого еще слишком далеко. Мой отец почти никогда не входил в мою комнату, но, зная о своей хреновой удаче, ему наверняка что-нибудь понадобится, и он заметит, что в моем шкафу висят эти гребаные розовые рубашки, и либо раскроет нас, либо забеспокоиться о моем трансвестизме.