Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Это все, что ты должен сказать? – сорвался я через минуту, мой гнев закипел. – Я сказал, что, блядь, смогу с этим справиться. Скажи мне, что мы не можем быть вместе. Скажи, что это невозможно, что это неправильно, что это никогда, нахер, не сработает, потому что люди, подобные ей и мне, не могут быть вместе. Скажи, что она недостаточно хороша для меня, что она ниже нас, что она, блядь, ни черта не стоит и ничего не значит.

Он повернул ко мне голову, вопросительно приподнимая брови.

– А ты это хочешь услышать? Ты хочешь услышать от меня, что тебе нельзя быть с ней?

Я прищурился.

– Нет, – резко сказал я.

Он кивнул и снова отвернулся.

– Знаешь, я ничего не имею против нее лично, – начал он, резко обрывая фразу и вздыхая. Он поднял руку и сжал переносицу, еле слышно прошептав: «Cazzo» ( ругательство, эквивалент «блядь» / «дерьмо»). – Изабелла Свон не сделала ничего, чтобы заслужить мою ненависть.

Я подозрительно глянул на него, он почему-то очень аккуратно подбирал дурацкие слова. – Она не сделала ничего, чтобы заслужить всю эту гнусность, через которую прошла, но, тем не менее, так случилось, – сказал я.

Только то, что она, нахер, не заслужила его ненависть, не означает, что он ее не ненавидит. Он не говорил, что не испытывает к ней негативных чувств, он просто заявил, что она их не заслуживает.

– Очень правильно, сын, – сказал он, бросая взгляд на землю, прежде чем глянуть на меня. – Как насчет того, чтобы перекусить и потом поговорить?

Я приподнял бровь.

– На людях? Знаешь, будет намного проще, если ты, нахер, прибьешь меня прямо тут.

Он застонал, покачивая головой.

– За кого ты меня принимаешь? Блядь, я не собираюсь убивать тебя, сын. Я не проклятый варвар.

– Так и есть, мать твою, отец. Я просто подумал, что ты можешь быть хорошим человеком, который связывает невинную девушку и вставляет ей кляп в рот. Отлично, я просто ошибся насчет этого дерьма, – саркастично сказал я, снова открывая свой мудацкий рот и говоря разную хрень, совершенно не думая.

Как только слова повисли в воздухе, я нерешительно глянул на отца. Он смотрел на меня, и я заметил в его глазах вспышку гнева, с которой он попытался справиться.

– Я человек, который делает ошибки, иногда очень большие. Я человек, который не ждет прощения за эти ошибки, но я человек, который ждет, что его ребенок будет достаточно уважать его, чтобы не бросать ему это в лицо, когда он пытается быть цивилизованным и обсудить тяжелую гребаную тему с пониманием, – резко сказал он. – Если ты хочешь прояснить ситуацию, проявляя свой гнев, то можно и так, Эдвард. Я надеялся, что мы разберемся как взрослые люди, но если ты предпочитаешь иначе – отлично. Это твоя проблема, она связана с твоей жизнью, поэтому тебе решать, как быть.

Поколебавшись, я вздохнул.

– Я не должен был говорить этот бред, – промямлил я.

Он кивнул.

– Ты собираешься извиниться передо мной? – спросил он.

Я прищурился.

– Я извинюсь за эти слова, когда ты извинишься за то, что сделал с ней, – сказал я, чувствуя, что внутри снова поднимается волна гнева.

Он смотрел на меня пару секунд, прежде чем уголки его губ приподнялись.

– Touche (фр. – «Укол» – термин, используемый в фехтовании), – сказал он. – Давай, поехали.