Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Он сказал, что знает, кем, черт возьми, она является, это и сказал, – я смотрел на него и наблюдал, как меняется выражение лица, и пустая маска скрывает все эмоции.

Он сидел тихо, просто разглядывая меня. Каждая секунда молчания действовала мне на нервы. Почему он, черт возьми, ничего не говорит? Он должен быть чертовски зол или хотя бы заинтересован, но почему он просто, б…ь, сидит на месте?

– Что именно он сказал? – переспросил отец через минуту.

– Он сказал, что хочет быть ее гребаным другом, потому что в курсе ее ситуации, и он знает, что она не наемный работник тут, и он уверен, что ты уже знаешь, что он знает, – сказал я, приподнимая брови и ожидая гребаного взрыва.

Он никак не проигнорирует эту хренотень, Джейкоб так легко не отделается. Я сидел и смотрел на отца, пока он просто не сводил с меня глаз, на его лице сохранялась безразличная маска. Наконец я нахмурился и все понял.

– Быть не может, – выплюнул я. – Это, б…ь, правда?!

Он кивнул.

– Да. Я в курсе, что Джейкоб знает, – сказал он ровным голосом.

Я резко подался вперед и впился в него взглядом, меня накрывала злость.

– Он знает, что моя гребаная девушка – твоя рабыня, и ты даже не подумал мне сказать? Ты думаешь, что я даже не заслужил быть осведомленным о знаниях моих врагов? – зарычал я.

Он вздохнул, покачивая головой.

– Джейкоб тебе не враг, Эдвард, – спокойно сказал он.

– Он мой враг. Он, на хер, оговаривает меня, ему нельзя верить, – выплюнул я. – Я не понимаю. Если он знает, почему, б…ь, он до сих пор разгуливает повсюду? Почему он до сих пор жив? Он должен умереть.

Глаза моего отца расширились от шока.

– Ты не это имел в виду, – сказал он.

Я сухо засмеялся.

– Именно это, – с нажимом сказал я.

Он покачал головой.

– Нет, – отрезал он. – Ты можешь быть расстроен после происшествия с Джейкобом, но он не враг. Мы всегда говорим не то, что думаем, когда расстроены. Ты должен знать это лучше других, Эдвард. Я не утверждаю, что он твой друг, но заявляю, что все, что ты хочешь с ним сделать – ненужно и неправильно.

Я прищурился, мой гнев только усилился.

– Как, б…ь, ты можешь так говорить? – закричал я.

Он резко ударил руками по столу. Очевидно, мой тон ему не понравился – маска сползла с лица, в глазах закипела злость.

– Закрой свой гребаный рот! – жестко сказал он; его голос был тихим, но резким.

Как только он начал ругаться, я уже понял, что разозлил его.

– Я могу говорить так, потому что это правда. Я знаю, что такое враги, Эдвард. Я знаю, как они поступают, и Джейкоб не враг. Он невинный ребенок, который сделал не больше зла, чем ты. И я не убью его только потому, что он знает больше, чем ему положено.

Я издал стон.

– Это опасно, что он знает. Люди могут узнать, – раздраженно сказал я.

Он тысячи раз повторял, что никто не должен знать о нашем образе жизни.

– Ты прав, никто не должен знать. Но знают. Джейкоб знает не больше, чем Элис или Розали, и я не могу убить его, как не убью и девочек. Или ты предлагаешь уложить всех, кто знает, что твоя девушка – рабыня? Так ты не построишь с ней отношения, которые можно будет демонстрировать миру, сын. Ты не можешь просто убивать всех, кто заподозрит, кто она на самом деле, потому что, скольких бы ты ни убил, это ничего не изменит. Все так, как есть, – резко заявил он. – Она всегда будет рабыней, и ты просто должен стать гребаным мужчиной и, на хер, с этим смириться. Ты не убежишь от правды и не сможешь скрыть ее.

Я уставился на него, слегка сбитый с толку его речью. Я не ожидал, что разговор так повернется, и мы заговорим обо мне.

– Это не относится к делу, – наконец, сказал я. – Дело в том, что как можно доверять Джейкобу такую информацию, учитывая, что он уже предал мое доверие? Если он расскажет?

Он покачал головой.