Обещания богов - Обещания богов (2022)

Хлопнул выстрел. Симон снова перешел на бег, вызвав перед собой маленький водопад — выплеснулась вода, скопившаяся на полях шляпы.

Патио. И снова он сразу не понял, что видит: прикрепленный к фасаду грузовой подъемник. На конце подъемника — веревка, а на конце веревки — Динамо с лицом в крови, безуспешно пытающийся разжать убивающие его тиски.

Справа убийца заканчивал наматывать веревку на одно из креплений, ввинченных в стену. Первая реакция Симона: выстрел в убийцу. Промах. В ответ Йозеф Крапп, для близких Альберт Хоффман, прицелился в него, и по тому, как тот держал пистолет, Симон легко догадался, что в этом Крапп отнюдь не новичок. Он отступил в проход и, как назло, шлепнулся в водосточный желоб, тут же почувствовав, как вода хлынула под одежду.

Симон с трудом поднялся. Он не думал о Динамо, который в данный момент испускал дух. Ни о Бивене, который звал его откуда-то из глубин лабиринта. Он не думал ни о чем. Он видел. Око — око Монстра, Зла, окруженное черным покровом. Тело этого человека, его раздробленное лицо, его распавшаяся душа — все принадлежало этому оку. Это оно определяло и сосредоточивало в себе всю жестокость происходящего, как громоотвод притягивает молнию.

Человек еще мог открыть огонь, но развернулся и исчез в следующем проходе. Симон рванулся вперед. Динамо еще дергался. Симон заметил бочку и подкатил к нему. Одним толчком поставил ее на попа прямо под повешенным, который сразу обрел равновесие. Он был спасен.

Симон подобрал свой люгер и двинулся дальше — оставался лишь один двор. Краппу некуда деваться. Но все, что Симон там обнаружил, — три омываемых ливнем фасада, входные двери, черные, как кротовые норы, и внешнюю стену, за которой наверняка скрывались другие пространства, другие дома…

Симон упал на колени: они упустили зверя. И не только сегодня, но окончательно, потому что отныне хищник будет начеку.

60

Объяснения Динамо были невнятными: убийца ждал его в засаде во дворе, ударил какой-то обшивочной доской, потом подтащил к веревке и… Бивен не дослушал. Он был слишком занят обыском в комнате Йозефа Краппа.

Двадцать квадратных метров с потолком, почерневшим от дыма печки, возвышающейся в центре. Кровать, стол, шкаф, комод, и все. На королевские покои не тянет. И уж тем более на любовное гнездышко. Убежище изуродованного холостяка, выживающего только благодаря эсэсовской пенсии…

Но так было до визита гауптштурмфюрера Франца Бивена. Теперь комната вообще ни на что не была похожа. Обезумевший от ярости офицер вывернул все ящики, сбросил на пол содержимое каждой полки, перевернул и вспорол матрас. Он разломал перегородку и теперь принялся за маленькую раковину, которая играла роль кухонной. Отодрал ее от стены и разнес на кусочки, оставив сочиться струйку воды из зияющей канализации. Измочалил ударами кинжала книги, которые нашел, разодрал бумаги, фотографии, брошюры…

Ударами ног и кулаков он простучал стены в поисках возможного тайника. В результате все предметы, осколки посуды и обрывки ткани, устилавшие пол, теперь были покрыты гипсовой пылью словно инеем.

Возможно, на языке нацистов это называлось обыском, но, с точки зрения обычного гражданина, это больше походило на приступ безумия. Симон, едва оправившись от пережитого, смотрел, как бушует животное. Сколько квартир он вот так разнес? Скольким супружеским парам, разбуженным среди ночи, светили фонарем в глаза? Сколько родителей, избитых на глазах у детей? Женщин, которых тащили за волосы по их же квартирам?

Теперь нацистский офицер набросился на паркет, голыми руками вырывая плашки и обнажая несущие балки. Следуя за ним по пятам, Динамо и Альфред складывали паркетины вдоль стен.