Обещания богов - Обещания богов (2022)

— Ты на это способна? — спросил Симон.

— Без проблем.

110

Симон решил вернуться домой пешком по берегу Ландверканала, а потом вдоль Шпрее до Потсдамской площади — пять километров быстрого шага пойдут ему на пользу.

Итак, малышка фон Хассель снова отхватила самый жирный кус. Ее планам проникновения в «Лебенсборн» дана зеленая улица. Еще один способ покрасоваться. И ни малейшего интереса к маске и фильму «Космический призрак»… Однако именно в этом направлении они рано или поздно найдут убийцу! Психически неуравновешенный человек — актер, режиссер, техник, кто угодно со съемочной площадки — помешался на этой маске. Восемь лет спустя, когда стремление к убийству стало непреодолимым, он связался с Рут Сенестье и заказал себе еще одну…

Проходя мимо Шелл-хауса, огромного, недавно построенного здания, чей фасад воспроизводил движение волны, Симон принял решение. В очередной раз он продолжит расследование в одиночку — посетит съемочные площадки в «Бабельсберге», найдет другие афиши, отыщет имена членов съемочной группы «Космического призрака»…

Он все еще составлял в уме список предстоящих действий, когда уже добрался до своей улицы. Тротуар перед его домом стал ареной необычного оживления — и в то же время привычного для Берлина 1939 года.

Изгоняли евреев.

Из окон выкидывали мебель, стекла разлетались, ковры парили… Люди в форме, а также в штатском наблюдали за происходящим, стоя в характерной позе надсмотрщика: ноги расставлены, руки заложены за спину — следили, чтобы выселение проходило по всем правилам искусства.

Еще несколько шагов — и он осознал, что речь идет о его собственной квартире. Моргнув, он узнал среди осколков на асфальте консоль работы Марселя Бройера[152], совершенно такую же модель, что украшала его спальню, потом низкий столик с полочкой, знакомый светильник… Его собственная мебель!

Он бросился бежать, нащупывая в пиджаке документы.

— Эй, прохода нет.

Перед ним стоял гестаповец в штатском.

— Я живу в этом доме, — залепетал Симон. Он шарил по карманам, но никак не мог найти бумаги. — Вы громите мою квартиру! Это какая-то ошибка!

Нацист — ворот поднят, на голове мягкая шляпа — расплылся в улыбке:

— Так всегда говорят.

Наконец Симон вытащил свое удостоверение личности. С ухмылкой полицейский пропустил его. В момент, когда он входил в подъезд, ему пришлось увернуться от падающей на голову картины Пауля Клее.

Он взлетел по лестнице и увидел, как его свернутый ковер с узорами под Кандинского летит через перила, чтобы приземлиться внизу.

На входе в квартиру солдаты и полицейские развлекались вовсю. Они обдирали обои, разбивали стулья, резали картины. Это зрелище мгновенно привело его в чувство. Он представил собственный череп под сапогами этих животных.

Симон зашел в свою разгромленную квартиру и как можно вежливее обратился к одному из штатских. Предъявил свои документы, напомнил, что у него много друзей в НСДАП и…

Вместо ответа тот полез в карман, достал оттуда листок и сунул ему в руки:

— Тебя экспроприировали, козел. Оставь этот документ на память.

Симон яростным жестом отбросил бумагу и рухнул. Он приземлился задом на пол и облокотился спиной о стену. Его начала бить крупная дрожь, и он никак не мог ее унять. После мебели и ковров в окно полетит он сам.

Мужчина — от него несло чесноком, кожей, кровью — наклонился и заговорил ему на ухо:

— Нас достали всякие мелкие рвачи типа тебя. Это война, приятель, и больше нет места для таких жиголо, как ты. Bastard![153]

Симон в долю секунды весь покрылся потом. В приотворенную дверь он увидел полный хаос в своем кабинете, перевернутый письменный стол, раскиданные папки — белые листы летали, как птичьи перья.