Обещания богов - Обещания богов (2022)

Бивен принял решение выводить все эти сливки общества по очереди, камеру за камерой, заодно проверяя, кто есть кто. Да, работа транспортировщика, но и прилежного чиновника.

Вдруг он заметил знакомое лицо. Тони. Темнолицый человечек, состоящий из одних мускулов, который был тогда привязан к разлагающемуся трупу. У него тоже было здорово разбито лицо, но при этом он сохранил упрямый и продувной вид, удививший Бивена при их первой встрече.

— А ты что здесь делаешь?

— Братан, я то тут, то там. Так уж оно заведено, кореш, кочевым по жизни положено с места на место двигаться.

Говоря это, он стал приплясывать на месте, несмотря на скованные наручниками запястья.

— Герр гауптштурмфюрер!

Бивен обернулся и увидел Альфреда, своего бывшего секретаря. Молодой эсэсовец поправил очки.

— Мне сказали, что вас… восстановили.

— Новости быстро разлетаются.

— Но мы ведь в гестапо, верно? — расхрабрился мальчишка, осмелев от собственного возбуждения.

— Чего ты хочешь?

Бивену с трудом верилось, что у малыша хватит энтузиазма, чтобы помочь с миссией в подвале.

— Я только хотел сказать, как я рад, что вы вернулись и…

— Это все? — раздраженно прервал его Бивен.

— Нет. По поводу нашего дела…

— Что?

Альфред бросил взгляд на Тони, который по-прежнему торчал рядом, демонстрируя разбитую физиономию и кандалы. Бивен ответил ему выразительным жестом: говорить при цыгане или при штабеле кирпичей — разницы никакой.

— Гауптштурмфюрер Грюнвальд, — продолжил секретарь, — приказал прочесать то место, где обнаружили тело Греты Филиц, у озера Плётцензее.

— И вы что-нибудь нашли?

— Туфли жертвы.

Бивен переварил новость.

— Они были закопаны. У подножия дерева, метрах в десяти от жертвы.

— И все?

— Это было в среду. Гауптштурмфюрер Грюнвальд сразу же приказал перекопать другие места преступлений. На Музейном острове, в Кёльнском парке, в Тиргартене.

— ДАЛЬШЕ ЧТО?

— Всякий раз парни откапывали обувь. Она была зарыта в нескольких метрах от трупа. Я знаю, что дело закрыто и убийца установлен, но я хотел сообщить вам тот факт, что…

Бивен больше не слушал. Он уже пытался убедить себя, что эта деталь никак не противоречит роли Курта Штайнхоффа. И хватит уже колебаний и предположений. Они выгнали зверя из логова, поняли (более или менее) его мотивы и нейтрализовали убийцу. Конец истории.

— Ладно, ладно, — бросил Бивен скрежещущим, как наждак, голосом. — Возвращайся к себе в кабинет. Расскажешь все подробности наверху.

Альфред щелкнул каблуками, гаркнул служебное «Хайль Гитлер!» — и испарился. Бивен остался один со своими сомнениями в стонущем коридоре, наполненном кочевыми тенями.

— Тот твой парень, твой убийца…

Бивен осознал, что Тони со своей головой обугленного фавна все еще здесь.

— Заткнись, — отозвался Франц. — Тебя никто не спрашивал.

— Приятель, я знаю, зачем он закапывает башмаки девчонок, которых прикончил…

Гестаповец глянул цыгану в лицо. А что ему, собственно, терять…

— Продолжай.

— Кореш, он снимает с них башмаки, братец, чтобы они не могли вернуться и преследовать его.

— Что ты несешь?

Прислонившись спиной к стене, с мокрым от пота воротничком, Бивен чувствовал, что у него больше нет сил ни возмущаться, ни даже повысить голос.

— Эт такая штука, наши все знают, братан-хитрован. С мертвецов завсегда снимают башмаки… чтоб мулло не мог вернуться в наши сны. Это штучки рома[165], приятель… Обычай такой… Тот твой убийца, кореш, тот, кто укокошил четырех теток, он парень из наших, кочевой…

Бивен захохотал. Лучшая шутка, какую он только слышал. Убийца — цыган. Сдохнуть можно, кончиться в корчах, повеситься. Потом леденящий занавес упал перед его глазами. Черный. Красный. Трепещущий. И на этой стене проступили слова: «туфли», «сон», а еще «месть».