Я – бездна - Донато Карризи (2022)

Он тихонько пробрался по коридору к двери в кухню и стал следить, как его приемная мать ставит в духовку какую-то форму для выпечки. Пользуясь тем, что женщина стоит к нему спиной, он прошмыгнул в ванную. Прежде чем зайти туда, он заглянул в гостиную и увидел приемного отца: на его лице пляшут разноцветные тени от экрана, а он увлеченно внимает выпуску новостей.

Подросток проскочил в уборную, заперся на ключ, а уж затем включил свет.

Ему надо было отдышаться. В ушах стучало от волнения. Он не знал, что будет дальше, не понимал, сможет ли соврать или сразу расколется. Несколько часов он размышлял, какую версию расскажет новым родителям, но так ничего и не придумал.

Зачем слова, когда правда написана у него на лице?

Он подошел к раковине и оперся руками на керамический бортик. Опустил голову, потому что не осмеливался взглянуть на свое отражение. Капельки пота стекали по лбу, щипали глаза. Он вытер глаза краем футболки и стал постепенно подниматься взглядом по своему телу: влажная ткань прилипла к торсу, грудь поднимается и опускается рывками от учащенного дыхания, словно подросток пробежал несколько километров. Взгляд скользит по шее, обгоревшей на солнце. И наконец он ловит в зеркале взгляд, в котором читаются радость и в то же время страх.

Его собственный взгляд.

Отражение в зеркале расплывается в улыбке. Новые зубы. Эта улыбка означает, что кто-то сильно вляпался.

«Меня вычислят, — думает он. — Стоит им на меня взглянуть, все сразу станет ясно». Сомнений нет, но он и сам не знает, так ли это важно. Он не думает о последствиях. Трепет от того, что случилось утром, еще слишком силен.

На дворе осень, но жарко, как летом. Вчера приемная мать взяла с мужа слово, что в воскресенье они с сыном побудут вдвоем. Только отец и сын. Можно сходить за грибами или поохотиться на птиц. Проснувшись, подросток почувствовал запах свежего белья. На кровати для него лежали новые постиранные вещи. Мать приготовила ему завтрак: стакан молока и хлеб с сахаром. Подросток сказал, что будет рад провести время с отцом, но мать ответила, что тот ушел рано утром, забыв об обещании.

Отец не хотел проводить с ним время и, когда мог, избегал его. Он был неразговорчив. Закрывался в мастерской, где делал кресла-качалки, домики для птиц, фигурки эльфов в больших красных колпаках, маленькие водяные мельницы и флюгеры. Такое у него было развлечение. Из мастерской он выходил только поесть или посмотреть телевизор на диване. Приемная мать, наоборот, была вежлива и много улыбалась. Улыбка у нее на губах не исчезала, даже когда она спала. Подросток часто подолгу смотрел на нее по ночам, стоя у ее кровати.

Поэтому тем воскресным утром он не понимал, что делать.

Потом решил, что, раз уж у него выдался свободный день, можно покататься на велосипеде. Он накачал колеса, пристроил на руле звонок и уже собирался стартовать, как вдруг раздался свист.

Длинный протяжный свист, который призывал его, две бесконечно повторяющиеся ноты.

Оставалось только послушаться. Подросток бросил свои занятия и поднялся в комнату мертвого мальчика. Микки, как и в прошлый раз, сидел в кресле и раскачивался. Он приказал подростку выполнить непростое задание и подробно объяснил, что нужно сделать. Подросток не понял зачем, но не осмелился спросить.

Скоро он уже крутил педали и бороздил просторы полей.

Щебенка шуршала под колесами, цепь скрипела при каждой попытке ускориться. Такую свободу ощущаешь, только когда рядом никого нет. Он уже почти позабыл о том, что приказал ему Микки. После очередного крутого подъема он свернул на тропинку к заправке для сельхозтехники.

На парапете сидел ребенок и играл с маленьким жестяным танком. На вид года три, не больше.

Подросток спрыгнул с велосипеда и подошел к малышу. Подумал, что родителям не стоило оставлять такого кроху без присмотра.