Госпожа - Лиза Хилтон (2017)

— Гранд-батман, — самодовольно произнесла она, и я как-то приободрилась.

— Ты можешь подождать в холле, дорогая! — театральным тоном произнесла она, как только двери лифта открылись. — И потом сразу же поедем к Карлотте! Я буквально на минутку!

Мы стояли в круглой комнате с куполообразным деревянным потолком. На стене красовались оленьи рога, затем целая серия китайских статуэток лошадей на подставках из провинции Ганьсу, а на потолке — впечатляющая люстра Таис Бин, которую я видела в журнале, когда собирала сведения о коллекции Ермолова. Люстра состояла из костей и бронзовых мечей, спускалась с потолка на три метра, изысканные естественные формы костей контрастировали с брутальной мощью чеканного металла. На весь замысел меня подтолкнула именно эта люстра. Мы собирались записать на видео мою встречу с Ермоловым и Баленски, но камеру нужно было установить так, чтобы система видеонаблюдения Ермолова не смогла ее засечь. Вообще-то, я не собиралась брать в дело Елену, но более удобного способа незаметно проникнуть в дом Ермолова и поставить камеру я придумать не смогла. Я пообещала ей, что заставлю Ермолова отдать ей зеницу его ока, Боттичелли Джеймсона, но на данный момент бывшую супругу олигарха, по-моему, куда сильнее радовала возможность показать себя в деле.

Елена исчезла на лестнице слева от лифта и вскоре появилась опять, уже без шубы, на галерее с мезонином, которая шла по периметру верхнего этажа холла. С галереи в недра дома вело несколько дверей. Если не считать стука ее каблуков о паркет, в доме стояла зловещая тишина, где-то вдалеке гудел генератор, но я скорее ощущала вибрацию, чем слышала звук. Это место, наверное, поглощает топливо тоннами.

— Я тебе их скину! — крикнула Елена, остановившись на площадке.

Напольные часы с фарфоровым циферблатом показывали почти двенадцать. Я поймала ее сапоги, потом к моим ногам упала охапка одежды, бесшумно спорхнув вниз по невидимым термическим потокам, и только тончайшая блузка из белого шелка зацепилась за какой-то осветительный элемент.

— Ой, вот я дурочка! — крикнула мне Елена, минутная стрелка сдвинулась с места, и огромные часы начали бить двенадцать.

Елена аккуратно запрыгнула на балюстраду спиной к лампе, взялась за рейлинг обеими руками, как за балансир, и вытянула одну ногу в сторону люстры. Арабеска! Затаив дыхание, я считала секунды. Сапог задел оленьи рога, потом Елена притянула люстру к себе, словно качели, развернула опорную ногу на сто восемьдесят градусов и согнула колено, протянув руку параллельно вытянутой в сторонку ноге. Вторая позиция! Потом бывшая балерина поднялась на носки на невероятно узком выступе, перенесла почти весь вес на согнутую руку и грациозно наклонилась вперед, согнувшись пополам, подтянув люстру к себе согнутой ногой. От ужаса у меня свело живот: если эта штуковина качнется, Елена сломает себе шею! Зажав провод в зубах, свободной рукой она закрепила телефон, развернув его экраном вниз. Минута тридцать! Убийственно медленно русская приподняла одну ногу, стоя на шаткой конструкции из костей и слоновой кости. Если ей не хватит силы, то она разобьется! Господи, надеюсь, она не пила! Прикрыв глаза, я ожидала душераздирающего крика, ожидание становилось невыносимым, я приоткрыла глаза и увидела, что Елена уже перебралась на мезонин. Две минуты!

— Застряла! — крикнула она совершенно спокойным голосом, даже не запыхавшись. — Надо позвать кого-нибудь с лестницей!

На фоне бледной слоновой кости тончайший белый шелк был почти не заметен, но зато прикрывал собой телефон.

— «Прада»! — с гордостью объявила Елена, спускаясь по лестнице в своих соболях.