Госпожа - Лиза Хилтон (2017)

Наладив видеозапись, я немного поработала со сложной системой выключателей около лифта, прибавляя и убавляя освещение, чтобы создать наиболее драматический театральный эффект. Пыталась прислушиваться, не подъезжает ли к дому машина, но стены были настолько толстые, да и снег обеспечивал звукоизоляцию, что даже мое собственное тихое дыхание казалось оглушительно громким. Вдруг раздалось едва слышное, ненавязчивое гудение спускающегося лифта! Я насчитала тридцать два светящихся квадратика на стене, один этаж в секунду, значит они будут здесь чуть больше чем через минуту.

Коротышка и великан некоторое время комично толкались у выхода из лифта, не давая друг другу пройти. Наконец Баленски спросил по-русски:

— Где она?

— Вот, — ответила я по-русски, а потом перешла на английский. — Картина у меня, как я и говорила.

— Где она? — повторил Баленски, подходя ближе и обдавая меня терпким запахом одеколона, исходившим от его кашемирового пальто.

— Прошу вас, мисс Тирлинк, просто отдайте ее нам. Чем раньше мы закончим этот спектакль, тем лучше, — произнес Ермолов без всякой злости, а скорее с усталостью в голосе.

Похоже, они с Баленски решили сыграть в плохого и хорошего полицейского.

— Прежде чем я отдам вам картину, вы должны выполнить кое-какие условия. Вы пришли сюда, потому что ваш… коллега Иван Казбич передал вам сообщение от Дежана Разнатовича из Сербии. Вам известно, что я с ним встречалась. Я знаю, что вы торгуете произведениями искусства в обмен на оружие. Мне на это глубоко наплевать, но есть люди, которым это важно. Я хочу, чтобы вы перестали лезть в мою жизнь. Я отдам вам картину в обмен на то, что вы, — я повернулась к Ермолову, — отдадите Боттичелли Джеймсона вашей жене. И вы оба можете рассчитывать на мое молчание. Все очень просто, правда?

Ермолов только фыркнул, чем слегка сбил меня с толку. Баленски подошел ко мне вплотную, и за сандаловым ароматом одеколона я ощутила его зловонное, старческое дыхание.

— Думаю, вы понимаете, что с нами шутить не стоит. У вас нет никаких доказательств ваших абсурдных инсинуаций!

— И тем не менее вы здесь.

— Мы пришли за картиной. Отдайте ее нам. Немедленно, — добавил он и опустил глаза.

Проследив за его взглядом, я увидела, что из-под пальто торчит металлическое дуло. Да, это вам не дамский пистолетик! Что ж, тогда переходим к плану Б.

— А вы знаете, что ваш Караваджо — подделка? — Я повернулась к нему, внимательно наблюдая за выражениями лиц обоих русских, но Ермолов не выказал ровным счетом никаких признаков удивления.

Он знает! Он все знает! Но тогда зачем?!

Лицо Баленски окаменело, а потом вспыхнуло яростью, он принялся что-то кричать по-русски, но слишком быстро, мне было не разобрать. Ермолов пожал плечами, серые глаза оставались равнодушными. Из тирады Баленски мне удалось расслышать, что он упомянул Казбича.

— Да, наверное, вам захочется задать парочку вопросов доктору Казбичу, — перебила его я. — Только ребенок купился бы на такой провенанс! Ваша драгоценная картина и гроша ломаного не стоит!

Почему же Ермолов никак не реагирует?

Баленски поднял пистолет. В соответствии с планом я очень тщательно выбирала наряд для этого спектакля: черные брюки и черный пиджак «Дольче», позаимствованный у Карлотты, осиная талия и слегка накрахмаленная баска, высокий воротничок из белой кожи. Под пиджаком я туго перетянула грудь льном, но сердце колотилось так сильно, что Баленски, наверно, было легко прицелиться. Я не боялась. Мне еще нет и тридцати, но мне до смерти надоело, что меня все постоянно достают. Когда на твою аорту нацелено дуло пистолета, как-то забываешь о богатом потенциале возможностей, которые предоставляет нам вселенная, поэтому я поступила так, как поступила бы на моем месте любая девушка, — начала снимать с себя одежду.