Грозное дело - Сергей Булыга (2015)

– Сам скажет, – ответила Ксюха. – Надёжный. К твоей.

Девка ещё раз посмотрела на Трофима и посторонилась. Трофим вошёл. Девка сразу же закрыла за ним дверь, привалилась к ней спиной и опять стала разглядывать Трофима. Потом спросила, как его зовут. Трофим назвал себя и тоже стал осматриваться. Это были маленькие сени с лежанкой в углу. На полу лежал ковёр, и стены все были в коврах. В углу светила золочёная лампадка. Сенная девка криво усмехнулась и спросила, кто его прислал. Трофим просто ответил:

– Царь.

– Как это «царь»? – недоверчиво переспросила девка. – Чем докажешь?

– Своей головой, – сказал Трофим. И спросил: – Где твоя хозяйка?

Девка велела подождать, отогнула один из ковров на стене и пропала за ним. Трофим стоял, не шевелясь, и чутко слушал…

Но так ничего и не услышал. Тогда он прочёл Отче наш. Прочел ещё и ещё раз. Из-за ковра вернулась девка и поманила Трофима рукой. Трофим прошёл мимо неё, зашёл за ковёр…

И оказался в светлице, все три окна которой были закрыты ставнями, светили только лампадки. А посреди светлицы, на широкой мягкой лавке, с такой же мягкой спинкой, сидела… госпожа не госпожа, девка не девка… одним словом, сидела тамошняя хозяйка в дорогущей летней шубе и мягких сапожках, в парчовом платке, черноглазая и чернобровая, с румянцем на всю щёку и губами тоненькими-тоненькими – и улыбалась. Вот какая была эта Мотька! Сидела и гладила кошку. Кошка была чёрная, как уголь, а пальцы у Мотьки белые и все в перстнях. Перстни то и дело поблёскивали. Трофим снял шапку и поклонился.

– Ты кто таков? – спросила Мотька мягким голосом.

– Трофим Пыжов, стряпчий, – ответил Трофим.

– Царёв стряпчий?

– Нет, Разбойного приказа.

– А! – скучающе сказала Мотька. – А мне сказали, что царёв.

– Я и есть царёв, – ответил Трофим. – Царь меня из Москвы кликнул, я приехал. И он мне сказал: Трофимка…

Мотька сердито хмыкнула и перебила:

– Царь молчит! Скоро уже неделю.

– Не молчит, – сказал Трофим, – а говорит негромко. Софрон по его устам прочёл и передал мне его слова, а царь головой кинул, что всё верно.

– А верно что? – спросила Мотька. – Неужто он тебя ко мне послал? – и переложила кошку с руки на руку.

– Нет, конечно, – ответил Трофим. – Не только к тебе. Он сказал: везде ищи.

– Что ищи?

– Этого я пока что сказать не могу, – негромко, но твёрдо ответил Трофим.

Мотька ощерилась, злобно сказала:

– Приходили тут вчера одни, выпытывали. А я им велела выметаться. Вымелись. А ты… подойди ближе.

Трофим подошёл. Мотька вдруг швырнула в него кошку. Трофим её поймал. Кошка зубами впилась ему в палец, очень больно. Трофим хотел её стряхнуть, но Мотька тут же велела:

– Не трожь!

Трофим стоял как пень, терпел. Кошка грызла ему палец, текла кровь. Мотька злорадно усмехалась. Потом махнула рукой – убирай. Трофим осторожно разжал кошке зубы и так же осторожно сбросил её на пол. Кошка мягко вскочила на лапы и сразу метнулась под лавку. Мотька подобрала под себя ноги и молча ткнула рукой, указывая, где Трофиму сесть возле неё на лавку. Трофим подошёл и сел. От Мотьки пахло ладаном и ещё чем-то очень благостным. Мотька молчала. И Трофим молчал. Глаза у Мотьки были очень злые, настороженные. И так же зло она спросила:

– С чего это царь вдруг тебя приметил?

– А он и не вдруг, – сказал Трофим, – он давно меня знает.

– Он всех знает, – прибавила Мотька, – и всех насквозь видит. А кого не видит, тому сразу голову долой! – И тут же велела: – Рассказывай!

– О чём? – спросил Трофим.

– О том, как он тебя приметил. В первый раз.

– Мне нельзя об этом говорить.

– А ты ему после скажи, что забыл, что нельзя.

– Он не поверит, – ответил Трофим. – Скажет, этого забыть нельзя.

– Почему нельзя?

– Да потому! Когда царь брал с меня слово, он ножик достал…