Сводные - Жасмин Майер (2021)

— Я понимаю, это сложно! Непросто! Больно! Но, Юленька, у тебя карьера! Вся твоя жизнь пойдет под откос! Где отец этого ребенка? Почему он не рядом? Почему тебя приютил Яков, а не он?

Я не знаю, где он…

А еще я так и не набралась смелости, чтобы позвонить ему. Оказалась, ужасной трусихой. Тепличная девочка, за которую все проблемы всегда решал отец. И которая не может, просто не может взять себя в руки и принять окончательное решение.

Разделить жизнь на «до» и «после». Вернуться в прежнее состояние, забыть навсегда об ошибке, которую мы с Костей совершили. И вырвать его не только из сердца. Теперь уже не только.

В сотый раз за прошедшие дни я снова плачу, пока она настаивает, убеждает, даже обнимает, но уверяет, что я еще очень молодая, почти ребенок и у меня еще все впереди. Впервые я не нахожу в себе силы, чтобы с задорной резкостью ответить: «Я уже взрослая!»

Я хочу к папе и особенно сильно к маме, которой у меня нет. Только о маме я и думаю все эти дни. О том, что она родила в моем возрасте. А если бы нет? Было ли ей также страшно, как мне сейчас или у нее был мой отец, которой уже тогда мог все взять все проблемы на себя?

Из всех взрослых людей в моей жизни рядом со мной сейчас только Ева Бертольдовна. Та, что знает меня с пяти лет. Та, что ставила мне правильную выворотность стопы и не щадила на тренировках, что предвещала блистательное будущее, а теперь она сидит со мной на кухне и гладит меня по волосам, рассказывая о всех тех девочках, которые уже прошли через то же самое, но сделать это необходимо.

Ради балета, которому я отдала всю свою жизнь.

Мне хочется ей поверить, хочется позволить решить все мои проблемы, которые для меня слишком неразрешимые. Я уже раскрываю рот, но в этот миг в глубине квартиры звонит телефон.

Это мелодия стоит на отца.

Извинившись, бегу за телефоном.

— Да, папа?

— Юля! — папа почти кричит, за ним рев сирен и шум оживленной улицы. — Ты на лекциях?

Сердце ухает в пятки. Он узнал, узнал. Как-то узнал!

— Ало? Ты здесь? Связь барахлит!... Юля, бабушка в больнице! Я сейчас приехал к ней, подумал, что ты должна знать!

— Я приеду! Куда?

— Тебя не пустят, — слышу в голосе злую усмешку. — Меры, черт бы их подрал.

— А почему ее увезли в больницу?

— Что-то с сердцем. Я позвоню, как найду ее лечащего врача. Больница охраняется лучше Зимнего в семнадцатом, попасть внутрь вообще невозможно! Беги на лекции, дочка.

Папа, мой милый папа… Я не сомневаюсь, что ты решишь и эту проблему.

А я твоя дочь, в конце концов.

Возвращаюсь на кухню, где Ева Бертольдовна вежливо спрашивает, что случилось и извиняется за то, что невольно слышала весь разговор.

— Юля, ты же не хочешь подвести отца? — вкрадчиво спрашивает она. — Представь, как много он вложил в твой балет, а ты вот так с ним поступишь. Подумай о нем, Юля.

— Уходите, пожалуйста.

— Юля, — с угрозой в голосе тянет учительница. — Подумай еще пару дней, а потом я тебе позвоню. В противном случае я вынуждена буду сообщить о причине твоих прогулов Директору. И тогда тебя исключат, хотя на бумаге это будет выглядеть как безобидный академический отпуск. Но ты знаешь наши правила. Академия Балета создана для тех, кто ставит балет выше всего остального.

— И вы уверены, что это правильно?

— В каком смысле?

— Почему у вас ведь нет детей, Ева Бертольдовна? Ведь вы, наверное, одного с моим отцом возраста. Так как же так получилось, что у вас нет ни семьи, ни детей?