Сводные - Жасмин Майер (2021)

Брошюры одна другой противоречивей. Пробегаюсь глазами по «Центру помощи подросткам, оказавшимся в тяжелых жизненных обстоятельствах», и запинаюсь на той, где описаны разные виды абортов. Взгляд спотыкается на «медикаментозном аборте возможном на ранних стадиях беременности (6-8 недель). Метод подбирается индивидуально и обсуждается с врачом».

— Юленька, проходите.

Я не помню, как взбираюсь на кресло, а гул в ушах мешает сосредоточиться на словах доктора. Я не могу назвать ей дату последней менструации, а она в ответ не может назвать никаких точных сроков, только говорит:

— Хорошо. Теперь давайте на кушетку. Сделаем УЗИ.

При виде того, как она рвет упаковку презерватива и надевает ее на длинный щуп, истеричная половинка меня снова заливается, что лучше поздно, чем никогда. А потом я пытаюсь расслабиться и не думать о том, как это странно, унизительно и вообще только начало того, о чем я понятия не имела.

Мигает экран… И помехи вдруг становятся полостью, в центре которой бьется сердце.

Кровь приливает к щекам, а живот затапливает жаром. Я часто-часто моргаю, и слезы затекают в уши.

— Так, а вот и наше плодное яйцо. Яйцо в матке, уже хорошо. И его размеры соответствуют… девяти неделям.

Глава 24

Проходит еще два дня после визита в клинику, и Ева Бертольдовна звонит мне сама, так и не дождавшись моего звонка.

После вопроса «Какой срок?», она долго молчит, а потом говорит, что нам нужно встретиться. У меня нет сил куда-либо идти, так что просто называю адрес и жду.

В квартиру Розенберга Ева Бертольдовна входит с нескрываемым удивлением. Ставлю чайник и так и стою, обнимая себя обеими руками. Она окидывает мою фигуру, которую я теперь прячу за безразмерной футболкой, одолженной у Розенберга, и спрашивает:

— Так это Яков постарался?

Качаю головой.

Ева Бертольдовна светлеет лицом и даже выпрямляется. Иметь дело с двумя учениками ей не придется.

— Тогда хорошо! Я сразу заметила твою талию, когда ты вернулась в Академию, но решила, что это последствия карантина, домашних тренировок и каникулы, и ты быстро придешь в форму.

Она окидывает мою талию, а я только чувствую, что краснею. Я подвела своего учителя, Академию, и всю жизнь боролась с лишним килограммом, а теперь даже втянуть живот не могу.

Живот и правда за последние пять дней, что я провела в квартире Якова, увеличился совершенно внезапно. Вот его не было, а теперь после УЗИ он кажется мне еще больше.

Весь прошлый вечер я пыталась втянуть его хоть немного. И не вышло. И это только начало.

Может, узистка недоглядела еще одного? Может, там двойня?

— Юля, решать вопрос нужно быстро. Тянуть уже некуда. Не спрашиваю, почему ты так халатно отнеслась к своему организму и проглядела разумные сроки… Теперь надо двигаться дальше.

Все эти дни я продолжала гонять в голове одну-единственную мысль — почему, почему я никогда не уделяла своему циклу такое пристальное внимание? Организм работал как часы, а я воспринимала это как должное. Думала, что так всегда и будет. А когда первого января соврала, что начались месячные, чуть сама в них и не поверила.

— Медикаментозно прерывать беременность уже поздно, — продолжает Ева Бертольдовна. — Но это не беда. Ты еще можешь вернуть себе прежнюю жизнь. Можешь станцевать Сильфиду и услышать, как тебе рукоплещет весь зрительский зал.

При упоминании феи касаюсь на груди футболки, под которой кожу слегка царапают крылья.

Какая жестокая ирония.

Отворачиваюсь к закипевшему чайнику и завариваю чай.

— Теперь твой единственный выход инструментальный аборт. Я помогу все устроить и знаю хорошую клинику. И очень хорошо, что Розенберг уступил тебе свою квартиру. Ты быстро придешь в себя и вернешься к тренировкам, как ни в чем не бывало. Главное не тянуть.

Смотрю в глаза женщине, которая тренировала меня с самого детства… И молчу.