Твоя на одну ночь - Ева Ройс

– Угу… – промычали мне в ответ, но я, уже растеряв те ощущения сказки и волшебства, вырвалась из уютного плена мужских рук и отправилась открывать дверь.

Джорджина бросилась прямо с порога мне на шею, всхлипывая и приговаривая:

– Как же так? Где мой мальчик? Что с ним? Как…

– Он в ванной, все уже хорошо, – перебила я мать, немного опешив от словесного потока, после осторожно выскользнула из ее рук и предложила: – Проходи на кухню, сейчас Ник выйдет. Хочешь чай, кофе? Если ты голодна, могу подогреть пасту.

– Нет, крепкого кофе будет достаточно, – отозвалась она, направляясь в указанную сторону попутно доставая из сумочки бумажные платочки.

Я пошла следом, только сообщила брату через дверь, что пришла мама. Судя по его кислому “безмерно счастлив”, его слова можно было трактовать с точностью до наоборот.

– О, Джеймс, – улыбнулась родительница мужчине, смотрящему в окно до нашего появления. – Неожиданно приятная встреча, даже в такой сумрачный день.

Харрисон повернулся, на миг поморщился, едва увидел Джорджи рядом со мной, но мгновенно взял под контроль свои эмоции и вежливо–отстраненно произнес:

– Добрый вечер, миссис Абсани. Полностью с вами согласен. Но, к моему величайшему сожалению, вынужден оставить вас наедине – мне требуется сделать один важный, просто неотложный звонок. Все же не стоит затягивать с расследованием дела Николаса.

– Да–да, – согласно покивала мама, пока я осознавала тот факт, что Джеймс… сбежал. Сбежал, стараясь избавить себя от присутствия Джорджины. И, должна признать, я его понимала и даже в некотором роде поддерживала.

– Миссис Абсани, Элизабет, – и мы с Джорджи остались одни.

– Ну и как тебе с “просто другом”? – вновь начала свое мать.

– Мама! – нахмурившись, возмутилась я. – Такого вида вопросы, особенно сейчас, довольно излишни, не находишь?

– Черт, – она опустилась на стул, бросила на соседний сумочку. – До сих пор не могу поверить, что что–то с Ником могло произойти. Рассказывай давай, Лиззи.

“Очень многое могло произойти! Причем и произошло не меньшее”, – хотелось язвительно вставить, но я себя одернула и принялась за заказанный матерью кофе, при этом рассказывая все, что случилось.

От вида обожаемого мною напитка мне стало немного дурно, потому не стала себе наливать, просто села за стол.

– Как–то так, – скомкано закончила, теребя в руках пустую кружку от чая. – Я позвонила тебе, и вот ты здесь.

– Что за ублюдки это сделали? И для чего? Господи, и такие отморозки ходят с нами по одной земле!

– Они не взяли у Ника ни цента, – сообщила я. – И…

Мой голос дрогнул. Прикусила губу, чтобы снова не расплакаться.

– Ох, Лиззи, – Джорджина сжала мою ладонь. – Все будет хорошо. Я разберусь, детка. И они пожалеют за то, что сделали.

– Они? Да, Джеймс обещал помочь, – рассеянно поделилась, а потом вспомнила, что наш разговор с мамой по телефону был крайне странным, и поинтересовалась: – Слушай, у тебя же все в порядке?

– В смысле? – не поняла она.

– Твой голос по телефону был… – задумалась, подыскивая подходящую характеристику: – Дрожащим и прерывистым, что ли?

– Была в спортзале, – беззаботно махнула рукой Джорджи. – Забудь.

Спросить что–либо ещё я не успела, хотя на языке вертелись парочка вопросов, – к нам присоединился, наконец, Ник. Бледный, в кровоподтеках и гематомах, с растрепанными и влажными волосами… Злость на мерзавцев, сотворивших с ним это, возросла в разы. Пусть они понесут справедливое наказание, уголовного – если, конечно, подобных им не “вытягивают” – недостаточно.

– Мальчик мой… – выдохнула мать, приподнимаясь.

Брат заметно поморщился и едко заметил:

– А я ведь ещё даже живой хожу! Мама, какими судьбами?

– Ник, – шикнула я на него.