Больше нам не грозила опасность – треклятый Малик Абсани скончался, попав в страшную аварию, мать куда–то пропала, а со всем остальным разобрался Джеймс.

– В общем, все как–то так, – поставила точку в этой запутанной истории с наследством я. Теперь уже точно точку.

– И ты молчала? – Ник резко поднялся, начал шагать из стороны в сторону. Переваривал услышанное, наверное.

– Я боялась, что, если ты узнаешь, то пострадаешь еще больше, – призналась я. У него ведь пока не все синяки сошли, следы от особенно сильных ударов еще до сих пор видны на его коже, а воспоминания о его состоянии, как мне кажется, никогда не сойдут из моей памяти. Брата потерять до ужаса боюсь.

– Не могу свыкнуться с мыслью, что я все время валялся на таком невероятном изобретении… – покачал головой Ник, плюхаясь снова на диван.– Хотя, теперь–то ясно все – смысл разговора с отцом, твой вопрос и прочее.

Я улыбнулась, откинулась на мягкий диван, прикрыла глаза. Устала.

– Лиззи, – тихо позвал Николас.

– М? – мне было лень даже открывать глаза, не то что задать цельный вопрос.

– Мы действительно уедем? Ты думаешь, что это выход?

Черт! А я ведь уже думала – тема закрыта. Но не ответить хотя бы на первый вопрос я не могла:

– Да, – открыла глаза, посмотрела на брата. – Я очень хочу в Сан–Франциско. Насмотрелась еще фотографий, а в домик я просто влюбилась. Шикарный ведь! С внутренним двориком, апельсиновым деревцем, яблоней. Ра–а–ай!

– Угу, – мрачно кивнул Ник и совершенно серьезным голосом добавил: – Пару ложек в бочку меда: я не одобряю твоего решения. Вообще, но – куда я денусь – принимаю его. Это твой выбор, Лиззи. Ну, и я всегда с тобой и за тебя, сестрица.

И не успела я выразить всю ту благодарность, что чувствовала, обнимашками и словами, как вредный братик сморозил вот это:

– Как клещ, ей богу.

В общем, ясно – пора уже запасаться прививками терпения против вредности моего клещевидного родственника.

– Или же блоха… – глубокомысленно продолжил он.

– Или как дура–ак, – щедро поделилась я суровой реальностью. – Все, поднимай задницу, сейчас будем обедать, потом угощать соседей, а потом ты соберешь свои самые необходимые вещи.

– Мне лень, – совершенно спокойно сообщил Ник, устраиваясь поудобнее.

Ладно, пусть будет лениво. Сама поднялась, окинула взглядом теперь растекшегося по поверхности нашей семейной реликвии братца. Только:

– Дорогой мой ленивый друг, у нас билеты на сегодняшнюю ночь. Ну, а я пошла.

– Что?!

Это, похоже, у кого–то озарение.

– Я слышала, в Сан–Франциско работают отличные врачи–сурдологи, – бросила по пути на кухню.

– А я слышал, что там великолепные специалисты–мозгоправы! – не остался в долгу брат. – Ну какой нормальный человек покупает билеты прямо в день вылета? И главное – сообщает другим за несколько часов до этого самого вылета?!

Я честно не знала, какой нормальный человек так поступает, потому лишь крикнула:

– Регистрация начинается в десять! – потом вспомнила, что у меня как бы готово спагетти со сливочным соусом: – И идём есть!

– Ты сумасшедшая! – и, судя по торопливым шагам, брат улетел собирать вещи. Значит, поест позже.

Я в принципе поддерживала его действия – кухонные часы показывали уже пятый час. Похоже, и мне стоит поторопиться.

Первым делом извлекла из духовки мясной и сырные рулеты, разрезала и разложила по предварительно купленным одноразовым бумажным тарелкам – просто половину обычных тарелок я уже перемыла и тщательно упаковала, чтобы пылью не покрылись. И, естественно, с собой брать кухонную утварь в новый дом не собиралась.

Впрочем, мало что я собиралась с собой увозить – лишь кое–какую одежду на первое время, ноутбук, Джека Лондона в шикарном оформлении и еще по мелочи.

Итак, дальше у меня шли на разрезание черничный пирог и еще пирог с курицей, и после на сервировку тарелочек этими разрезанными кусочками.