От первого лица - Михаил Шевелев (2018)

Выход придумал, естественно, Илья, чьи позиции были самыми уязвимыми, поскольку в разгар выяснения отношений все уже разговаривали со всеми и без него. Давайте, предложил он, сделаем так — купим пять колес и продадим их на толкучке, Леше вернем начальный капитал, а то, что сверху, поделим поровну на четверых. Без резины останемся, но хотя бы с наваром.

Во, сказал Валера, видал проходимца? Все остальные хоть чем-то торгуют, а этот — воздухом.

Но уже сил дальше препираться не было, и все пайщики согласились с Илюхиным планом.

Осуществить его вызвался я. Ну, задняя мысль, конечно, при этом присутствовала. И была она нехитрая. Рублей двадцать-тридцать отогну от общей кассы, думаю, потому что право имею — в конце концов, кто тут именинник и даже юбиляр вообще-то, а вам об этом знать не обязательно.

В Южном порту все прошло как по маслу. Бухгалтерша Тамара, переваливаясь под тяжестью собственного живота, сама отвела меня на склад, откуда я вышел счастливым обладателем пяти новых, издающих острый химический запах колес.

В ближайшую субботу повез их продавать. Толкучка происходила в ночь на воскресенье и не имела постоянной прописки, она все время кочевала по Московской кольцевой дороге на отрезке между Дмитровским и Алтуфьевским шоссе. Торгующие выстраивались на обочине, подъезжали покупатели, через какое-то время возникали гаишники, которые лениво гнали этот табор с облюбованного места. Все послушно собирали товар — колеса, крылья, капоты, фары, распредвалы, карбюраторы, все то, короче, что не купить было в магазине — и перемещались на километр дальше.

Приехал, встал, открыл багажник. Спать охота, но жажда наживы сильнее. Для начала, думаю, поставлю максимальную цену и еще пять рублей сверху. Не станут брать — через час пятерку сброшу, и так, пока не купят.

Минут через сорок подходят два мужика. Фонариком посветили на мою резину, пощупали — почем? Я назвал цену. Они предложили пятерку сбросить. Молодец я, думаю, все правильно рассчитал. Помялся для вида и уступил.

Они деньги отсчитали, резину мою к себе в багажник переложили. А теперь говорят, предъявите, пожалуйста, документы. И сами удостоверения достают. ОБХСС. Вы, сообщают, совершили действия, идущие вразрез со статьей двести семнадцатой Уголовного кодекса. Спекуляция, значит, а какая часть — первая, или вторая, в особо, то есть, крупных размерах — это еще предстоит установить.

Вот же черт. Нажился, называется. А и справедливо, думаю, по большому счету, нечего было у своих крысятничать, хотя они бы точно так же поступили на моем месте, тут сомнений никаких.

Ладно, не поперло, бывает.

Оступился, говорю, мужики, даже и оправдываться не стану. Вину признаю, каюсь, черт попутал, готов нести заслуженное наказание.

Сколько, про себя решаю, дать-то им? Рублей двадцать — хватит? Гаишникам обычно больше трешки не давали, когда те прикапывались к торгующим — а не хочешь платить вообще, тоже имеешь право, просто в этом случае придется менять дислокацию и вставать где-нибудь на отшибе. Но эти-то — ОБХСС, и предъявляют они не остановку в неположенном месте, а спекуляцию, тут трешкой не обойдешься.

По червонцу — нормально будет?

Они переглянулись. Вы что же, Владимир Львович — это они мои права изучили, — взятку предлагаете? Должностным лицам, находящимся при исполнении?

Да боже упаси. Просто штраф хотел бы заплатить на месте за противоправные свои действия, но по безграмотности не знаю, сколько надо. Полтинник?

Рейд у нас — еле слышно, не разжимая губ, прошелестел один из них, — начальство здесь. Придется оформлять, товар изымем. Все, что можем — написать в протоколе, что колес было три. Тебе же лучше — на крупный размер не тянет, штраф заплатишь — и дело с концом.

Вот же оно, еврейское счастье…

Ладно, говорю, по рукам.