Платина и шоколад - Чацкая Настя

Перескакивая через две ступеньки, он поднялся из подземелий и вышел в холл, окидывая взглядом высокую дверь в Большой зал, массивные врата центрального входа, изгибающуюся широкую лестницу вверх, низкие балконы второго этажа. Полумрак вовсе не смущал привыкшие глаза. Ночные тени скорее радовали, давали возможность отдохнуть от надоедливого дневного света. Чёрт, как же не хватало тяжести потолка гостиной Слизерина, его личной, теперь уже блейзовской, комнаты, в которой можно было спокойно сидеть часами с опущенными веками — и ни одна живая душа не смела нарушить его покой.

Вздохнув и сунув руки в карманы, Малфой поплёлся вверх по ступенькам, размышляя, пройтись ли хотя бы по одному этажу ради приличия, или отправиться прямиком в Башню старост и рухнуть в неудобную постель, забываясь сном до очередного завтрашнего дня. Здравомыслие — да сколько его осталось? — одержало верх, и юноша, скрипя зубами, свернул в коридор, ведущий к лестницам.

Портреты на стенах почти не обращали на Драко внимания, у них был свой променад — по холстам соседей — и обратно в родную раму, на боковую. А если он и удостаивался чести попасть на глаза какому-то кавалеру или даме, те быстро отворачивали лица, будто не желая пересекаться с ним взглядами.

Патрулировать одному Драко не нравилось — он сразу же понял это.

Хотелось сорваться на ком-то, кривить губы и сжимать кулаки — не для самого себя, а замечая реакцию грязнокровки. Это казалось нечестным — бродить по Хогвартсу, когда Грейнджер уже, может быть, сидит в гостиной старост и злорадствует. А если не было никакой помощи старухе? Что если гриффиндорка попросту ему соврала? В отместку. Как будто ей было, за что ему мстить. Хотя… Ну, конечно же, эта её тупая убежденность, что не кто иной, как именно Малфой, собственной персоной, позаботился о половой жизни грязнокровки, решив помочь той слегка разнообразить унылые перепихи с Поттером. Или Уизли. Кто там её трахает?

Не будь идиотом, — одёрнул сам себя и поморщился, выходя на площадку, к которой как раз плавно подъехала лестница. Драко даже не заметил за своими мыслями, как уже поднимался на следующий этаж, хотя сначала обещал себе отделаться разве что осмотром главных переходов замка, не углубляясь в отдельные лабиринты коридоров.

Теперь, вышагивая по средней галерее, Малфой чувствовал себя грёбаным филантропом, теперь уже почему-то абсолютно уверенным в том, что грязнокровка просто-напросто поимела его, как недалёкого кретина типа Долгопупса. У неё, должно быть, богатый опыт в общении с ним.

Может, и он тоже её…

Бля, да какого хрена все мысли сводятся к траху этой фригидной суки? Что за чёртов интерес к тому, как часто и перед кем она раздвигает свои ноги? Да хоть в собственной спальне пусть сношается.

Хотя нет.

Башня старост — это территория его, Малфоя, и грязнокровка может пойти и удавиться, если считает иначе. Пусть ищет себе интимное гнёздышко в другом месте. Хотя вряд ли ее кто-то имеет. Максимум, на что хватит способностей Грейнджер, это лихорадочная мастурбация под одеялом или банальный отсос в туалете. Поттеру, женишку с Когтеврана — Миллеру. Или ещё кому — подходи в порядке очереди.

Долгий и протяжный стон резко выдернул Малфоя из полёта его ушедшей куда не следует мысли. Эхо коридоров старательно отражалось от стен, донося до слуха сбитое дыхание, задушенный шёпот и... влажные шлепки?

Ого.

Драко остановился, почти умоляя Мерлина, чтобы тот подкинул ему торопливое совокупление каких-нибудь красно-золотых, и он смог наконец-то произнести долгожданное “пятьдесят очков с Гриффиндора”. Он ускорил шаг — ступать быстро и бесшумно было его персональным талантом, который теперь очень пригодился.