После отъезда епископа Лука и его друзья слегка перекусили и велели привести лошадей из конюшни и приготовить их к отъезду. Фрейзе, указывая Ишрак на ее лошадь, уже оседланную и взнузданную, сказал:

— Видишь? Никакого дамского седла! Я же знаю, что ты любишь ездить самостоятельно. Господь свидетель, ты и впрямь легко можешь управиться не только с лошадью, но, осмелюсь заметить, и с самой собой.

— И все-таки я бы хотела ехать рядом с тобой, если можно, — лукаво посмотрела на него Ишрак.

Фрейзе саркастически прищурился и заявил после минутного раздумья:

— Вряд ли это возможно. Я ведь просто слуга, а ты знатная дама. Нет уж, я поеду позади тебя. — И он невольно улыбнулся, увидев у нее на лице чуть ли не испуг.

— Фрейзе… я вовсе не хотела тебя обидеть… — пролепетала она.

— Ага! — торжествующе воскликнул он. — Теперь ты поняла, что бывает, если хорошего человека спиной о булыжник грохнуть? Или если ни в чем не повинную женщину в медвежью яму столкнуть? Я и половины тех слов вслух не произнесу, что у меня на языке вертятся, хотя мне очень хотелось бы высказаться. Скажу лишь, что ты чересчур самоуверенная, чересчур своевольная и чересчур гордая. Ты о себе слишком высокого мнения, чтобы хорошего жениха найти и стать доброй женой. Могу предположить даже, что ты так всю жизнь и проживешь старой девой, до самой своей холодной могилы. Если, конечно, тебя раньше не сожгут как ведьму — это ведь уже чуть не случилось.

Ишрак подняла руки, явно сдаваясь.

— Я совершенно точно тебя обидела, а потому… — начала она, но Фрейзе прервал ее.

— Еще как обидела! — с высокомерным видом заявил он. — И поэтому я поеду сзади, как подобает слуге, а ты можешь скакать впереди — ведь ты у нас синьора властная и самоуверенная, которая ни своего места в мире не знает, ни чьего бы то ни было другого, а потому и способна бросить мужчину на спину, а женщину — в медвежью яму. От тебя одни неприятности и беспокойство! Нет, тебе следует ехать впереди, ибо ты столь же горда и тщеславна, как этот епископ из Пескары! Только мы еще посмотрим, кто из нас окажется счастливей.

Ишрак склонила голову под этим ливнем сердитых слов и, не отвечая Фрейзе, вскочила в седло. Было ясно, что сейчас, пока он пребывает в таком гневе, никакого разговора у них не получится.

Вскоре на крыльцо гостиницы вышла Изольда, и Фрейзе галантно помог ей сесть на коня. Затем наконец появились и Лука с братом Пьетро.

— Куда вы теперь? — спросила Ишрак у ехавшего с нею рядом Луки.

— Пока, по всей вероятности, на восток, — сказал он и вопросительно посмотрел на брата Пьетро.

Тот нащупал в кармане письмо с очередными указаниями.

— Письмо я еще не вскрывал, но сверху написано: северо-восток. Но завтра в Пескаре, если Богу будет угодно, чтобы мы туда добрались, я за завтраком вскрою его и прочту указания насчет…

— Очередной миссии? — перебил его Лука.

— Да, — сказал клирик. — Пока что я получил только указания добраться до Пескары, но я не знаю, каковы будут дальнейшие инструкции и куда они нас заведут. — Он посмотрел на Изольду и Ишрак. — Я полагаю, дамы поедут с нами до Пескары?

Лука кивнул.

— И там мы с ними расстанемся? — подсказал Пьетро.

— Хоть бы поскорей, я так скажу, — откликнулся Фрейзе, стоя на сажальном камне и затягивая подпругу на своей лошадке, прежде чем сесть в седло. — Не то этой Ишрак еще взбредет в голову в речку меня сбросить или в море, если мы и до моря доберемся. Это ей раз плюнуть, коли в ее своевольную головку такая мысль придет.

— Мы с ними расстанемся, когда они найдут себе безопасных попутчиков, — решил Лука. — Собственно, так мы и договаривались. — Но, проехав немного вперед и поравнявшись с Изольдой, он осторожно коснулся ее руки, в которой она держала поводья, и тихо спросил: — Вы ведь останетесь с нами? Хотя бы до тех пор, пока наши дороги не разойдутся в разные стороны?