Подкидыш - Филиппа Грегори (2013)

— Видел, как эти юбки сохли в прачечной, вот и поинтересовался, чьи они. По-моему, довольно странная вещь в монастыре, где обет бедности приносят. А потом я прислушался — может, я и дурак, но слушать-то умею очень хорошо! — и услышал, как эти юбки шелестят, когда сестра Урсула мимо проходит. Она-то не знала, что я прислушиваюсь; она мимо меня всегда с таким видом идет, словно я камень или дерево. А шелк так тихонько шуршит — шур-шур-шур. — Фрейзе хитро подмигнул брату Пьетро. — Расследования-то небось можно по-всякому вести. И вовсе не обязательно уметь писать, чтобы быть способным думать. Иной раз хватает и простого умения слушать.

Брат Пьетро сделал вид, что не заметил его едких слов, и обратился к Луке:

— Кто у нас следующий?

— Пожалуй, пригласим теперь госпожу аббатису, — решил Лука. — А потом ее служанку Ишрак.

— А может, нам первой допросить эту Ишрак? А потом заставить ее постоять за дверью, пока аббатиса на наши вопросы отвечать будет? — предложил Пьетро. — Тогда они уж точно не сговорятся.

— Сговорятся насчет чего? — нетерпеливо спросил Лука.

— В том-то все и дело, — сказал Пьетро. — Мы ведь не знаем, чем они тут занимаются.

— Сговорятся. — Фрейзе осторожно повторил это слово. — Сго-во-рят-ся. Надо же, до чего некоторые слова способны любого человека сразу виноватым сделать!

— Ты лучше помолчи и сходи за этой рабыней, — велел ему Лука. — Следователь тут вовсе не ты, а тебе положено мне, твоему господину, прислуживать. Веди ее сюда побыстрей да постарайся сделать так, чтобы она ни с кем по пути сюда не разговаривала.

Фрейзе, обогнув дом, подошел к дверям кухни аббатисы и попросил позвать служанку Ишрак. Та вскоре явилась, с ног до головы закутанная в покрывало, точно жительница Сахары; на ней была длинная черная рубаха и черные шаровары, а легкое черное покрывало, наброшенное на голову, закреплялось так, что скрывало всю нижнюю половину лица. Фрейзе сумел разглядеть только ее босые ступни — на одном пальце поблескивало серебряное кольцо — и темные загадочные глаза, в упор смотревшие на него в щель между складками покрывала. Фрейзе ободряюще улыбнулся, но девушка никак на его улыбку не отреагировала, и они в полном молчании направились в комнату следователя. Затем Ишрак, по-прежнему не говоря ни слова, уселась перед Лукой и братом Пьетро.

— Значит, тебя зовут Ишрак? — спросил у нее Лука.

— Я не говорю по-итальянски, — тут же заявила она на чистейшем итальянском языке.

— Но ты же сейчас именно по-итальянски мне отвечаешь!

Она покачала головой и повторила:

— Я не говорю по-итальянски.

— Твое имя Ишрак? — спросил Лука уже по-французски.

— Я не говорю по-французски, — ответила она по-французски и без малейшего акцента.

— Твое имя Ишрак? — спросил Лука на латыни.

— Да, — ответила она на латыни, — но я не говорю на латыни.

— На каком же языке ты говоришь?

— Ни на каком.

Лука понял, что ситуация патовая, и наклонился к ней, внимательно на нее глядя и стараясь держаться как можно авторитетнее.

— Послушай, женщина: меня отправил сюда сам святой отец, приказав мне произвести расследование тех странных событий, которые имели место у вас в монастыре, и прислать ему подробный отчет. Ты бы лучше отвечала на мои вопросы, иначе почувствуешь не только мое неудовольствие, но и гнев папы римского.

Она равнодушно пожала плечами и заявила на латыни:

— А я немая. И потом, для тебя он, может, и святой отец, но для меня-то нет.

— Ты совершенно определенно не немая, — вмешался брат Пьетро. — И совершенно определенно знаешь несколько языков.

Ишрак повернулась к нему, одарила его чрезвычайно дерзким взглядом, покачала головой и снова отвернулась.

— Ты же как-то разговариваешь с госпожой аббатисой? — спросил Пьетро.

В ответ — молчание.