Тайна леди Одли - Мэри Брэддон (2009)

Леди Одли засмеялась, взглянув на часы.

— Мы ужасно заболтались с тобой, Феба, — заметила она. — Спокойной ночи. Можешь сказать мужу, что арендная плата будет внесена.

— Большое спасибо, госпожа, и спокойной ночи, — пробормотала Феба, выходя из комнаты в сопровождении горничной госпожи.

Леди Одли послушала у двери, ожидая, пока приглушенный стук их шагов не замер в восьмиугольной комнате и на покрытой ковром лестнице.

— Мартина спит на верхнем этаже, — сказала она, — далеко от этой комнаты. Минут через десять я могу спокойно уйти.

Она вернулась в гардеробную и снова надела плащ и шляпку. Ее щеки все еще горели, а глаза светились неестественным блеском. Она была в таком сильном возбуждении, что ни ее тело, ни мозг не чувствовали усталости. Как бы я ни старалась, я не смогу описать и десятой доли ее мыслей и страданий. Она пережила столько мук в ту единственную жуткую ночь, что они заполнили бы напечатанные мелким шрифтом тома объемом в тысячи страниц. Она испытала целые многотомники боли, сомнений и терзаний. Иногда вновь и вновь повторяя некоторые главы своих мучений. Иногда спеша сквозь тысячу страниц своего горя, не останавливаясь и ни разу не переведя дыхания. Люси стояла у низкой каминной решетки в своем будуаре, следя за минутной стрелкой часов и ожидая, пока она сможет безопасно покинуть дом.

— Я подожду десять минут, — промолвила она, — ни минутой больше, прежде чем снова пойду на риск.

Она прислушивалась к дикому завыванию мартовского ветра, поднявшегося из тишины и темноты ночи.

Стрелка медленно совершила свой неизбежный ход к цифре, указывавшей, что десять минут истекли. Было ровно четверть двенадцатого, когда госпожа взяла лампу и тихонько прокралась из комнаты. Ее легкая поступь напоминала какое-то изящное дикое животное, и можно было не бояться, что эти воздушные шаги разбудят эхо в покрытых ковром коридорах и на лестнице. Она не остановилась, пока не дошла до вестибюля на первом этаже. Из этого вестибюля, который так же, как и передняя госпожи, имел восьмиугольную форму, открывалось несколько дверей. Одна из них вела в библиотеку, и именно эту дверь тихо и осторожно открыла леди Одли.

Выйти тайком из дома через любой из главных выходов было бы чистым безумием, поскольку экономка сама проверяла на ночь все двери с главного и черного хода. Секреты засовов, решеток и цепей, которыми были снабжены эти двери, были известны лишь слугам, отвечавшим за них. Но хотя все эти предосторожности предпринимались лишь в отношении главного входа в цитадель, деревянная задвижка и тонкая железная решетка, такая легкая, что ее мог поднять и ребенок, считались достаточными запорами для стеклянной двери, ведущей из комнаты для завтрака на гравийную дорожку и гладкий дерн во дворе.

Именно через эту дверь леди Одли решила выйти. Она могла легко поднять решетку и отодвинуть задвижку, и спокойно оставить дверь открытой на время своего отсутствия. Опасаться того, что сэр Майкл проснется, не приходилось: он крепко спал в начале ночи, а со времени болезни сон его стал еще более крепок.

Леди Одли пересекла библиотеку и открыла дверь в комнату для завтрака. Эта комната была одной из современных пристроек. Это была простая веселая комната с яркими обоями и красивой кленовой мебелью, в которой больше всех времени проводила Алисия. Все, что требовалось для занятий юной леди, было разбросано повсюду — рисовальные принадлежности, незаконченные кусочки вышивок, запутанные клубки шелка и другие приметы девичьего присутствия, а картина мисс Одли — симпатичный рисунок цветным карандашом, изображающий розовощекую девчонку-сорванца верхом на лошади, висел над причудливыми старинными украшениями на каминной доске. Госпожа окинула взглядом эти знакомые предметы с презрительной ненавистью, светившейся в ее голубых глазах.

«Как она будет рада, если на меня падет позор! — подумала она. — Как она будет радоваться, если меня выгонят из этого дома!»