Ритм-секция - Марк Бернелл (2020)

Петра ненавидела быть Мариной. У нее в печенках сидел легкий иностранный акцент, который она была вынуждена изображать лишь потому, что английский был третьим языком Марины. В будние дни ей было тошно рано утром вставать с постели и притворяться, будто она спешит на работу в «Бриль-Мартен», чтобы не вызвать подозрений. Ей было больно лгать Фрэнку, но еще неприятнее было то, с какой легкостью она это делала. Ложь неизменно оказывала ей хорошую услугу, став, в бытность Петры проституткой, ее второй натурой. Большинство клиентов были лжецами, и она тоже лгала; ложь вошла в ее плоть и кровь. Теперь же, став Петрой, она зависела от лжи в самом своем существовании. Ложь была единственным гарантом ее будущего.

Однако ложь Фрэнку была хуже, чем неверность. Однажды сказанная, она должна была подкрепляться другой ложью, а та, в свою очередь, должна была быть подкреплена еще большим количеством новых обманов. Один раз начавшись, процесс этот был бесконечен. Ложь заражала каждую часть их отношений. Ни одна беседа, ни одна мысль не могли течь легко и свободно; каждую нужно было проверять на предмет безопасности. Петра не раз приходила к выводу, что чувств, которые она испытывала к Фрэнку, в действительности не существовало. Это была очередная ложь. Ведь если чувство запятнано обманом, разве может оно быть искренним? Логика не давала ответа. Петра знала лишь одно: против той бури чувств, которая обрушивалась на нее всякий раз, когда она думала о Фрэнке, не было никакого противоядия. От его прикосновений не существовало никакого лекарства.

К своему удивлению, она обнаружила, что во Фрэнке ей в первую очередь нравились разные мелочи. Например, нравилось наблюдать, как он брился по утрам. Иногда Фрэнк ловил ее отражение в зеркале и спрашивал, что она делает; Петра же в ответ лишь молча пожимала плечами. Она поймала себя на том, что впитывает детали, каталогизируя мелочи в библиотеке своего разума. Взять, к примеру, его часы – швейцарские, с потертым кожаным ремешком. Он правша. Ни у одной его вещи нет дизайнерского ярлыка; он также консерватор в том, что касается покроя и цвета. Он носил круглые очки для чтения, хорошо смотревшиеся на его большом римском носу. Он ест не спеша. У него рядом с левым глазом небольшой шрам, следствие падения в детстве. Рассказывая о своих поездках по всему миру, к чему нередко подстрекала его Петра, он как будто погружался в себя. Взгляд его стекленел, и она знала: это он перенесся в то место, о котором рассказывает.

Все это делало Фрэнка трехмерным для Петры. Каждая новая мелочь была откровением, дополняющим все, что ей уже было известно. Между тем дни незаметно перетекали в недели. Петра поймала себя на том, что ей уютно в этой ее личной вселенной и неинтересно все, что существует за ее пределами. Неудивительно, что когда Серра объявился снова, это ее отнюдь не обрадовало.

Третьего февраля на сайте «Небеса над головой» появился ответ для В. Либенски. Петра, как обычно, начала диалог, и через сорок восемь часов они встретились в Амстердаме. Она моментально заметила разницу. Загорелый и постройневший, Серра был еще более немногословен, чем раньше. Никаких разговоров о сотрудничестве в ближайшем будущем, хотя он и затронул тему долгосрочного соглашения. С другой стороны, Серра, похоже, был рад ее видеть. Когда они прощались, он сказал, что они должны непременно встретиться снова и обсудить будущее, Правда, Петра не поняла, какое будущее он имел в виду. Что касается ее самой, она осталась верна себе и отнеслась к нему безразлично. Серра тоже был верен себе, и, похоже, ему это нравилось.