Отец наших отцов - Бернард Вербер (2019)

К гостям вышел деревенский голова, он же заведующий местного туристического агентства, он же колдун. Он объяснил, что в совершенстве владеет французским языком, так как раньше работал топ-моделью у знаменитого парижского кутюрье. Теперь он переоделся в костюм своих предков. На шее у него красовалось ожерелье из пустых пивных банок, утяжеленное водопроводным краном.

Бывший манекенщик сообщил, что в этот необыкновенный день деревня празднует обрезание юного воина. Чтобы стать мужчиной, виновник торжества отбыл охотиться на птицу кумумбу с целью последующего изготовления головного убора из ее перьев. После его возвращения должна была начаться церемония, и журналистам было предложено на ней присутствовать.

Тут перед ними вырос сам юнец. Он не разжился перьями кумумбы в нужном для полного головного убора количестве, но его выручили в закусочной быстрого питания соседней деревни, снабдив куриными перьями. Вернулся он как раз вовремя, к заключительным титрам «Далласа», после которых масаи повалили из хижин и скопились посередине деревенской площади в предвкушении праздничного ритуала.

Лукреция Немрод и Исидор Каценберг по достоинству оценили раскраску мужчин и женщин, нанесенную поверх ритуальных шрамов. Женщины и молодежь затянули полифоническую песнь.

Начались танцы.

Мужчины, и без того очень рослые, прыгали на месте, не разводя ног и взлетая при каждом прыжке все выше, словно в намерении допрыгнуть до небес и посрамить могучие деревья вокруг.

Деревенский голова, по совместительству колдун, пригласил Исидора и Лукрецию сесть среди празднующих и разделить их трапезу. Мужчины пустили по рукам бутылочную тыкву с густой розовой жидкостью, издававшей отталкивающий запах.

– Мы не убиваем животных и не едим их мясо. Мы пьем их молоко и их кровь, – объяснил вождь.

Когда сосуд достиг Исидора, тот отхлебнул, сдержал гримасу и судорожно проглотил попавшее в рот. Он хотел передать угощение Лукреции, но сосед-воин не позволил: напиток предназначался только для мужчин, женщины пили одно чистое молоко.

Журналисты поинтересовались, как масаи добывают кровь, не убивая скотину. Воин проколол корове шею стрелой на уровне правой яремной вены, и в тыкву ударила струя гемоглобина. Набрав желаемое количество, воин залепил ранку глиной, и мужчины стали передавать друг другу теплое питье.

Охота и убийство животных считались у масаи, племени кочующих пастухов, нечистыми деяниями. Сцены употребления внутрь телятины, которые наблюдала во Франции бывшая топ-модель, повергли ее в шок. Убийство детей – вообще нечто невообразимое! Конечно, в сильную засуху его соплеменникам приходилось убивать скотину, но только больную или старую, ни в коем случае не молодняк: каждое существо имеет право прожить отмеренную ему судьбу по меньшей мере до взрослого состояния.

Издали раздался гул и топот – это двигалось стадо гну. Вождь вытянул шею. Гну было так много, что им приходилось непрерывно перемещаться в поиске пастбищ.

– Куда они идут? – спросила Лукреция.

– На север. Как и люди, они ищут неведомого…

– Как красивый образ это годится, вся штука в том, что люди уже все облазили, – заметил Исидор Каценберг.

– Да, облазили, заполонили, испортили, разрушили. У некоторых наших рождаются странные мысли. Они отказываются заводить детей. Думают, что человеческая порода завершила свой путь и должна теперь сгинуть, уступив место другим животным. Но просто так это не получится. Поэтому своими религиозными церемониями и танцами мы просим у космоса разрешения перестать размножаться.

– Вы хотите перестать размножаться? – удивленно переспросила Лукреция.

– Да, – подтвердил с улыбкой деревенский голова. – Повеселились, и хватит. Многое сделано, пора и честь знать. Время уходить, причем всем. Не только масаи, всем людям.

И он продекламировал:

Как вселенная: после расширения – концентрация.

Как дыхание: после вдоха – выдох.