Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

— Сто сорок четыре рецепта, — подтвердил Герти с некоторым злорадством, — Встречаются весьма интересные. Но есть один недостаток. К делу Уинтерблоссома они не имеют никакого отношения.

Мистер Беллигейл с некоторой брезгливостью отодвинул папку от себя.

— Все элементарно, полковник. Вы попросту неверно составили запрос. Это бывает с теми, кто слабо знаком с машинной логикой.

Поверх папки Герти шлепнул усеянную дырками мемокарту, ту самую, на создание которой потратил столько времени. Жест получился красивый, точно это был козырный туз, элегантно брошенный на стол в разгар партии.

— Мой запрос в полном порядке. Можете проверить.

Мистер Беллигейл нахмурился. Герти подумалось, что сейчас он попросту велит самонадеянному клерку убираться из его кабинета. И впрямь, мелькнуло в глазах второго заместителя нечто подобное, сродни колючему гальваническому разряду.

Однако мистер Беллигейл не случайно считался одной из опытнейших канцелярских крыс. Крысам свойственны многие чувства, не понаслышке известные человеку, в том числе хитрость, подозрительность, ярость и даже дерзость. Но также им свойственно и любопытство. Именно поэтому мистер Беллигейл молча взял мемокарту. Его ловкие тонкие пальцы, которые, в то же время, выглядели достаточно сильными, чтоб согнуть дюймовую свинцовую трубу, быстро прыгали по отверстиям в картоне, ощупывая их, как пальцы слепого ощупывают набранную текстом Бройля книгу. В этот миг он сам походил на считывающий контур «Лихтбрингта».

На проверку у него ушло не более десяти секунд.

— Есть ошибки в синтаксисе, — заметил мистер Беллигейл, все еще держа карту в руках, — Но, справедливости ради, не очень существенные. Насколько я понимаю логику «Лихтбрингта», подобный запрос он должен был обработать верно.

— Возможно, он умнее, чем нам кажется, — язвительно предположил Герти, — И рассудил, что преследование Уинтерблоссома стоит отложить и сделать перерыв на пирог с ревенем?

Ему мгновенно перехотелось острить после того, как мистер Беллигейл поднял на него взгляд. От этого взгляда, должно быть, молоко мгновенно скисало, а горящее в камине пламя тухло.

— «Лихтбрингт» не умеет рассуждать. Он всего лишь машина. Современная, сложная, логичная, но все же. Он должен был выполнить подобный запрос без ошибок.

— Быть может, вы попробуете, мистер Беллигейл? Как вы правильно заметили, у меня нет большого опыта в общении с вашим… вашей… машиной.

— Так и поступим. Но если окажется, что с «Малфасом» все в порядке и адекватность «Лихтбрингта» не может быть подвергнута сомнению, вы немедленно отправляетесь в Коппертаун выполнять свою работу.

— Да будет так, — торжественно кивнул Герти.

Он ожидал, что мистер Беллигейл достанет чистую мемокарту и, вооружась никелированным компостером, примется выбивать на ней отверстия, но второй заместитель ничего подобного делать не стал. Он протянул руку к собственному терминалу и достал из него что-то вроде телефонной трубки на гибком металлическом шнуре.

— Наш новый метод связи с машинными контурами, — пояснил мистер Беллигейл, уловив недоумевающий взгляд Герти, — В свое время мы намеревались обучить машину человеческой речи. Отчасти удачно. «Лихтбрингт» способен воспринимать команды, отданные голосом. Сеанс один. Мистер Беллигейл. «Малфас». Запрос. Приоритет один. Вывод третьим каскадом. Протокол «Эф». Дело Уинтерблоссома.

Помимо телефонной трубки у терминала имелся и наушник, на который Герти машинально уставился.

— Оно и ответит вам человеческим голосом?

— Что?.. Нет. Пока еще «Лихтбрингт» не способен к полноценному двустороннему общению. Может, лет через пять или шесть нам удастся научить его изъясняться подобно человеку, но пока еще нет… Идет обработка запроса. Вот видите, полковник, вы зря подняли панику!