Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

Это было удивительно, он всегда с удовольствием читал газетные заметки, посвященные колониальному быту. Новости о постройке первой железной дороги в Индии, описание быта аборигенов с Британских Виргинских остров, дневники покорителей Тринидада и Антигуа. Не раз, читая их, он воображал себя то не знающим жалости охотником с островов Юнион, идущим по следу легендарного белого ягуара, то негоциантом, добывающим слоновью кость в устье Ориноко, то капитаном, беспечно преодолевающем шторма Южной Австралии.

Лондонская канцелярия мистера Пиддлза была бедна на события. Герти работал допоздна, до тех пор, пока стрекот бесчисленных пишущих машинок не превращался в скрежет, от которого ломило виски, а аккуратные бланки одним своим видом вызывали мигрень. Газету он читал лишь урывками, десять минут за ланчем и полчаса после работы, трясясь на жестком сидении омнибуса. Газеты часто писали о колониях, находя в этой теме отдушину для читателя, с точки зрения которого Европа давно превратилась в слишком тесный, слишком грязный и слишком грязный дом, к тому же, то и дело сотрясаемый подземными толчками. Давясь остывшим чаем и корпя над формулярами, Герти не раз представлял себя бронзовым от загара гребцом где-нибудь у берегов Новой Гвинеи или следопытом, исследующим таинственные, кишащие мятежниками, острова Питкэрн. Именно поэтому он испытал ни с чем не сравнимую радость, увидев в руке мистера Пиддлза свое новое назначение. Новый Бангор. Другая сторона света. Остров в самом центре Полинезии, до сих пор не укрощенной и дикой, но мал-помалу подчиняющейся белому человеку…

Цепко поймав это воспоминание, Герти отчего-то вместо радости ощутил болезненную неуверенность. Как человек, попытавшийся схватить бабочку, но в последнюю секунду цапнувшего пальцами зло гудящего шершня. В этом воспоминании было что-то не так.

Он явственно помнил свою радость от нового назначения, но отчего-то, хоть убей, не мог вспомнить ничего о самом острове. Он не припоминал ни единой газетной статьи, а ведь газеты не могли обойти своим вниманием столь большую территорию, являющуюся истинной жемчужиной в богатом созвездии Британской Короны. Но ведь газеты должны были писать о нем! С чопорной газетной индифферентностью сообщать о планах на урожай этого года и назначениях чиновников колониальной администрации, перечислять возведенные памятники и именовать вошедшие в порт корабли… Герти не мог вспомнить ни единой статьи, посвященной Новому Бангору.

Он попытался вспомнить карту Полинезии, висящую в его лондонской гостиной. Герти недаром был на хорошем счету на службе, он обладал прекрасной зрительной памятью и легко мог воспроизвести сложный узор, сложенный из многих островов южного полушария. Он хорошо помнил контуры Соломоновых островов, Новой Зеландии, Науру, Южного Уэльса. При должной концентрации можно было восстановить абрис Тасмании, островов Савидж, Норфолк, Картье… Не было среди них лишь одного. По какой-то причине Герти, как ни напрягал память, не мог вспомнить очертаний Нового Бангора. Они смылились, истерлись, растаяли, растворились, рассыпались…

Герти вдруг сделалось жутко. Настолько, что револьвер пришлось вернуть в карман, чтоб Брейтман не заметил, как подрагивают держащие его руки.

— В чем дело? — с преувеличенным беспокойством осведомился Брейтман, пощипывающий свой бисквит, — Вы выглядите не очень-то обнадеженным. Плохие воспоминания?

Герти потребовалось добрых полминуты, чтоб собраться с мыслями и посмотреть ему в глаза.

— Я не помню.

— Попробуйте вспомнить хоть что-нибудь. Ведь не может вся Англия бойкотировать такой большой остров! Должно быть что-то. Разговоры на улицах. Споры сослуживцев. Скучные воспоминания ветеранов.

Герти попытался вспомнить, и вновь безо всякого результата. Память, хранившая в себе тысячи самых разнообразных мелочей, готовая отозваться на знакомый звук, при упоминании Нового Бангора отчего-то хранила самое зловещее молчание.