С сердцем не в ладу - Буало-Нарсежак (1995)

Я долго ходил по улицам; перебирал в уме все, что нарассказал мне Франк, и под конец уже не знал, что и думать: то все казалось мне вполне приемлемым, то все представлялось совершенно надуманным. Еще немного, и я вошел бы в кафе, положил чек в конверт и вернул бы его Франку: я был целиком и полностью во власти болезненной нерешительности. Я вернулся на улицу Аббатис и, приняв снотворное, лег спать. На следующий день, проснувшись, я сразу припомнил почти дословно каждое объяснение Франка, и мне удалось отделить ту часть истории, которая при внимательном рассмотрении, по-моему, была особенно подозрительной. Это касалось нотариуса. Франк, конечно, не лгал когда рассказывал мне о драме Поля де Баера. Но даже само слово «наследство» вызывало у меня неприятные ощущения. Этот умирающий дядюшка, эти миллионы, которые предстояло заполучить, — все это слишком напоминало сценарий дешевого фильма. Франк собирался надуть Жильберту — я готов был дать голову на отсечение. И вот этот-то тайный замысел и разжег мое любопытство. Мне вдруг показалось занятным помочь этой женщине со столь волнующим лицом. Я пощупал чек. Он являлся доказательством того, что я и впрямь двойник Поля де Баера и муж Жильберты: Франк не стал бы жертвовать миллионом, если бы думал, что сразу по прибытии на виллу меня выведут на чистую воду. Этот миллион, если хорошенько подумать, подтверждал, что я могу действовать смело, что я ничем не рискую, во всяком случае, в ближайшем будущем. Когда отправился в банк, сердце мое учащенно билось. Мне отсчитали десять пачек по сто тысяч франков, не задав ни единого вопроса. А впрочем, с чего бы мне стали задавать вопросы? Все было в полном порядке. Я оставил себе тысячу франков, а остальные положил в банк на свой счет. Я не собирался являться на виллу с миллионом в кармане. Франк вполне способен отобрать его, окажись я плохим актером. Жизнь в кои-то веки проявила ко мне милосердие. У меня уже не хватало времени обойти все лавочки, где я задолжал, и расплатиться со всеми кредиторами. С другой стороны, мне не хотелось трезвонить о своем отъезде. Но я намеревался во что бы то ни стало вернуть долг соседке. Я схватил такси, чтобы заскочить на улицу Аббатис, и поднялся к Лили. По утрам она всегда бывала дома. Она всячески пыталась разузнать, откуда у меня вдруг появились деньги, и мне было не легко уклониться от прямого ответа. Я пообещал, что вскоре расскажу ей обо всем, и она мило поцеловала меня.

Я потому так подробно описываю все эти детали, что их можно досконально проверить. Я ничего не выдумываю. А мысленное возвращение в прошлое помогает мне самому во всем разобраться. Это произошло дней десять назад. Всего лишь десять дней. Как в столь короткий срок я смог превратиться в того человека, каким являюсь сейчас?!

Итак, когда в час дня я вошел в холл гостиницы, Франк меня уже ждал. Он оглядел меня с головы до ног, похвалил мою прическу и, пока мы шли к машине, сказал:

— Будьте внимательны, Кристен… в вас есть что-то такое… Я не хочу вас обидеть… Что-то раболепное. Де Баер был высокомерен и, я полагаю, остался бы таким, даже если бы вынужден был просить милостыню.

— Если я вам не нравлюсь, еще не поздно расторгнуть нашу сделку! — воскликнул я, вдруг разозлившись.

— Неплохо, неплохо, — сказал Франк. — Уже лучше. Но де Баер никогда не выходил из себя… Я вам все объясню… Садитесь.

Я сел рядом с ним и больше не произнес ни слова. Он заговорил со мной первым.

— Ночь мы проведем в Авиньоне, — сообщил он мне, — а завтра утром уже прибудем на место.

— Мадам де Баер часто принимает гостей?

— Нет. Будьте спокойны, она никого не принимает. И со временем ей пришлось распроститься со всеми слугами.

Тон, каким он говорил со мной, слегка изменился. В нем появилась еле уловимая снисходительная нотка, словно я был путешественником, прибывшим издалека, у которого еще многое будет вызывать удивление, и это обещает быть забавным.