Давай сыграем в любовь - Лана Черная (2020)

И я отвечаю ему с не меньшим напором, впервые в жизни кайфуя от обычного поцелуя. Играя. Посасывая его язык и сплетаясь в неистовом танце. Кусая губы и слизывая кровь.

— Чувствую себя вампиршей, — облизываюсь, сглатывая солоноватый вкус, шалея от маленьких ранок на его красиво очерченных губах. — Только третьего кастрировать не надо.

Шепчу рвано и кричу, когда он входит в меня одним мощным толчком. Сразу на всю длину, растягивая и заполняя собой без остатка.



— Да, маленькая моя, покричи для меня.

Киваю, сдирая в кровь широкую спину.

— Так почему нельзя? — выходит из меня, чтобы тут же протаранить с новой силой. Выгибаюсь дугой и снова кричу от жгучего удовольствия, спиралью скручивающегося между бедер. Оно растет и ширится с каждым толчком Клима. И я ощущаю, какой он большой и твердый во мне. Каждую вену на его члене чувствую. И сжимаю его так плотно, что он рычит от боли и удовольствия.

А я полностью теряюсь в нем: в его хриплых стонах и мощных толчках, в его руках и губах, которые везде. Каждый клочок кожи горит от его прикосновений. Жар щекочет ступни и скользит вверх по икрам, обнимает бедра в тисках мужских рук. Огненными змейками ныряет во влажную плоть. Сплетается в тугой узел и взрывается мощной шаровой молнией, оставляя на губах немой крик и дорожки слез на висках.

— Все хорошо, любимая, — слышу сквозь шум прибоя в ушах низкий голос. Мягкое прикосновение губ к виску и нежные поглаживания живота. Там до сих пор штормит. Меня потряхивает и мир, сузившийся до одного мужчины, его тихого голоса и невыносимо нежных рук, меня вполне устраивает. И я совершенно точно не хочу расширять горизонты.

Зато хочу распластаться на нем, обняв руками и ногами.

— Так вот значит, как это, — улыбаюсь, щекой чувствуя гулкое «бум-бах» в груди, — быть женщиной Клима Чехова.

— И как же? — пальцы гуляют в ямочках на талии, шагают по позвонкам и запутываются во влажных волосах.

— Словно на вершине мира. Поэтому, пожалуй, третьего кастрировать не будем, — фыркаю, прикусив его сосок. Клим чертыхается и смотрит на меня ошалело. — Уж больно ты вкусный, третий мой.



Глава 17

Неделя. Семь дней, наполненных беспокойством о Димке, ожиданием и журналистами. И семь ночей, четыре из которых стерлись под плотным покрывалом ночной темноты. В такие ночи самые греховные мысли будоражат кровь и становятся реальностью. Мои — не исключение. И я впервые позволила желаниям взять верх. А Клим с легкостью приручил их, словно дикого хищника.

Клим. Мы всё-таки расписались с ним сутки назад, и теперь о нашей свадьбе не говорит разве что немой. Даже странно, что Клим так легко согласился. Мне казалось, что он помешан на идее вернуть свою жену. Вернуть меня прошлую. Но, похоже, я ошиблась.

Клим любил меня каждую ночь. Так трепетно и дико, что я терялась в нем, исчезала, становилась частью его. Кружила в огненном вихре страсти. Одной на двоих. Обнаженная в своих чувствах и желаниях. Не страшась собственных фантазий. Умирая каждую ночь в его руках и воскресая от его нежных поцелуев.

А днем Клим водил меня на свидания. Мы кормили уток на набережной с толпой разношерстных туристов, ели мороженое и гуляли по узким улочкам города. И за все это время Клим ни разу не заговорил о прошлом.

Оно настигало само. Последний раз накануне “росписи”. Мы шли по Морскому бульвару, расцвеченному огнями бутиков и кафешек, болтали обо всяких глупостях, смеялись.

Взгляд зацепился за огромного розового барашка в витрине детского магазина.

— Кира? — Клим остановился на пару шагов впереди, выгнул бровь.

А я не могла оторвать взгляд от игрушки. Положила ладонь на стекло. Боль постучалась в виски, но я смахнула ее, не заострив внимания.

— У меня был такой же, — улыбаюсь, заглядывая в черные глаза-бусины. — Только у него был колокольчик на шее, и я носила его на ключах.