Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

— Так он мертвых баб пользовал? — Все еще не понимал кто-то.

Все присутствующие уставились на него, а Волков крикнул:

— А ну отвечай, правду ли говорит каменщик?

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, — еще яростнее завыл колдун.

Противно было. Все что хотел сделать кавалер, так это взять секиру и рубить эту вонючую кучу, до тех пор, пока она не заткнется. Но он не мог так поступить, потому что в этом мертвом городе он представлял власть. И Церковь. Он встал и громко приказал:

— Капитан, велите разжечь огонь, и велите калить железо. Колдун без него говорить не желает.

— Я скажу, — заорал Ханс-Йоахим Зеппельт отрывая руки от лица. — Не надо костра жечь.

— Так говори, — заорал Волков.

— Так, что говорить? — испугался колдун, переставая рыдать.

— Встань и скажи, правду ли говорит этот горожанин, — произнес отец Спмион.

Толстяк с большим трудом, опираясь на лавку, стал подниматься на ноги, а поднявшись, снова попытался зарыдать, но Волков уже изрядно взбешенный опять заорал:

— Говори, дьявольское отродье!

— Правду, правду он говорит, — мямлил Зеппельт.

— Значит вместо исполнения обряда, ты вожделел упокоенных? Прямо в храме? — удивлялся брат Семион.

— Ну а где же еще то, — раздраженно произнес Волков. — Ему же в храм их приносили. Отвечай выродок, часто ты это делал? Были у тебя сообщники, были ли те, кто покрывал тебя, зная о твоих злодеяниях? Отвечай!

— Не часто, господин, — хныкал колдун, — только с молодыми бабами грешил.

— Понятное дело, старух то и я не жалую, — негромко сказал Еган, стоя за спиной у кавалера.

Но Волков его услышал, оскалился зло и произнес так же тихо:

— Зубоскалишь, дурак, нашел время.

Еган умолк.

— Покрывал ли кто тебя? Знали кто о твоих проказах? — спрашивал отец Семион.

— Никто. Протоиерею родственники одной девки пожаловались, что платье у ней погребальное попорчено. Он меня и воспрошал про то, но я отрекался. А он все равно погнал меня от клира.

— Еретик, — сказал кавалер, — так все было? За то его погнал протоиерей из храма?

— А мне-то откуда знать, — отвечал каменщик, — я не знаю, что ваши попы в ваших церквях творят. За что у вас принято попов выгонять. Может, у вас и не грех то.

Волкову послышалась насмешка в его словах, он опять вскочил, лязгая доспехом, и произнес тихо, но так, что услышали все:

— С огнем играешь, собака. Гавкнешь еще раз, с ним рядом, — он кивнул на колдуна, — на лавку сядешь.

Один из солдат, что стоял рядом с еретиком, недолго думая, дал ему кулаком в ухо.

Замахнулся и еще, но кавалер рявкнул:

— Хватит, — и, садясь на лавку добавил: — Еган — вина.

Жена еретика схватила того за рукав, зашептала что-то зло ему, а еретик кривился, стоял, да тер ухо.

Все ждали пока, Еган принесет господину рыцарю вина, тот принес только ему, больше никому стакана не поставил.

Волков сделал пару глотков, и отец Семион продолжил:

— Значит похотью своею, ты осквернял и храм и усопших? А что вот в этой книге написано?

Отец Семион поднял тяжеленную и самую большую книгу, что нашли у колдуна.

— Что молчишь, говори!

Толстяк прекративший было выть, снова завал, сил у него уже убавилось, и выл он уже негромко. Сидел, чуть раскачиваясь, и тряся жирными подбородками, глядел на огромный фолиант, что лежал перед отцом Семионм.

— Отвечай, Ханс-Йоахим Зеппельт, сын механика, — повысил голос поп.

Но он не отвечал, выл и раскачивался. А на город с востока, вместе с прохладой наползали сумерки.

— Капитан Пруфф, — сказал кавалер, — велите разжечь два костра. Еган — плащ.

— Брат Ипполит, — произнес отец Семион, — ты знаток книг, прочитай и скажи всем. Что за книга это.

Юный монах, что до сих пор только вел записи, немного перепугался, на мгновение, но тут же прочел короткую молитву про себя, встал, взял книгу и, стараясь, зычно начал говорить: