Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский (2019)

— Да, я после узнал, что мертвых можно поднимать так, что ими нет нужды руководить, они сами могут делать то, что тебе нужно, скажешь ему по домам ходить, будет ходить, добро искать, скажешь на улице стоять, не пускать по ней никого, так будет он тебе прохожих гонять. Они послушные и беззлобные как дети. Хотя добро собирать они так и не научились, тащили мне всякий хлам. Приходилось своими глазами добро отбирать.

— Значит, как чума пришла так тебе тут раздолье и настало? — спросил отец Семион. — Тут тебе и мертвецов, сколько хочешь и дома пустые.

— А что ж, да! Стал я детей своих по домам водить, думал золото, мертвым уже не надобно, а мне после чумы, так пригодится.

Волков слушал его и потихоньку, чувство брезгливой неприязни снова менялось в нем на чувство холодной ненависти. Он глядел на это мерзкое существо, что за жиром своим вонючим не мерзло на ночном ветру без одежды, хоть было и не близко от костра. И не скрывало оно мерзость свою, и говорить стало уверенно. Словно бахвалилось успехами своими. Забыло оно страх. И тогда кавалер сказал:

— Расскажи-ка лучше, как ты язву по городу сеял?

— Что? — колдун осекся, замолчал. Глядел на Волкова глазками своими свинячьими, и боялся его.

А кавалер понял, что прав он, и продолжал холодно, глядя на толстяка исподлобья:

— Я-то знаю, но ты людям расскажи, как ты по городу чуму разносил.

— Я… я не разносил, — снова заскулил Зеппельт, — я просто…

— Не ври мне, забыл? Это я чумного доктора зарубил, видел я все, говори людям, как чуму по городу сеял, иначе велю с тебя кожу на кочергу каленую наматывать.

— Да я не сеял, — завыл колдун. — Я… я… я…

— Говори, пес смердячий, хотя нет, то псам обида большая, что их с тобой уравняли. Говори демон… Про крыс расскажи.

Волков встал, навалился на стол кулаками, и с такой свирепостью глядел на колдуна, что-тот заныл:

— Да не сеял я. Само оно… Это крысы все… Те крысы, на трупах поотъедались, жирные стали. Крысу такую, или две во двор с живыми людьми кинуть, так они если там приживутся, то и все…

— Что все?

— Скоро и помрут там все. От язвы. А если крысы не приживутся или сбегут или убьют их хозяева и не помрут в том дворе люди то… — он замолчал.

— То?.. — продолжал кавалер.

— Дождаться надобно, пока выйдет кто за едой или дровами или еще куда… — вдруг снова продолжил колдун и снова замолчал.

— И что с ним сделать? Говори, демон, не заставляй тянуть из себя слова. Что ты делал с теми, кто выходил из домов?

— Так ждал его чумным мертвецом на улице и… — Зеппельт снова выл.

— Говори!

— Плевал в него или обнимал его, а через неделю шел в тот дом и смотрел, все ли там болеют.

— Монах, — волков устало сел на лавку, — ты все записал?

— Да, господин, — отвечал брат Ипполит.

— А как же ты сам с чумными мертвецами дело то имел и язвой не занедужил, опять колдовство? — спросил отец Семион.

— А не имел я с ними дел, заклятием поднял его и все, он сам себе ходит.

— А золото как у них брал?

— Велел им золото в чан с уксусом кидать. А сам уже из уксуса брал.

Волков хотел еще спросить, много вопросов у него было, но тут громко закричал солдат, что стоял на страже, на бочках:

— Господин кавалер, капитан! Люди! Люди на улице! Сюда идут, к нам!

— Мертвые? — спросил кавалер, вставая и надевая подшлемник.

— Не знаю, — кричал солдат, — с огнями сюда идут. Мертвяки с огнями не ходили вроде.

Волков надел шлем и полез на бочки, чтобы увидеть тех, кто ходит по мертвому городу ночью. Роха и Пруфф влезли к нему, стали рядом. Кавалер увидел четыре огня, что приближались по улице к винному двору с востока. Когда огни приблизились, Волков крикнул:

— Кто вы такие и что вам нужно?

— Мы люди ротмистра Брюнхвальда, нам нужен кавалер, тот что возил вино и еду в цитадель.