Башмаки на флагах. Том первый. Бригитт - Борис Конофальский (2020)

Волков знал, что ему этого никогда не простят, уже тогда, когда приказывал повесить труп Шоуберга на заборе. Но ничего не мог с собой поделать, больно ему хотелось уязвить жену в то время. Понимал, что это глупо, да не смог с собой совладать.

— Фон Шоуберг был подлый человек, — только и мог ответить кавалер.

— Подлый? — воскликнул фон Клейст. — Он был честный и благородный человек. Он был не способен на подлость!

— Откуда вы знаете? — не согласился кавалер.

— Потому что я его дядя, и он вырос на моих глазах, а вы убили его, не дав даже выбрать время, место и оружие.

— Да! — с вызовом крикнул молодой дворянин, снова нашедший повод для распри. — По закону рыцарства вы должны были дать ему право выбора оружия? Вы дали? Нет! А право место поединка? Дали ему выбрать? Нет! А может, он был болен в тот день?

— А ведь вы ещё убили Кранкля! — вставил фон Эдель. — Он тоже был подл? Кажется, вы благородно убили его из арбалета?

В голосе сеньора слышалось презрение.

«О! Они про Кранкля вспомнили, видно, и вправду серьёзно готовились к встрече».

— Между прочим, господин Кранкль стрелял первым, — напомнил Волков, — и убить меня из арбалета он не считал зазорным.

— А как в вашей земле погиб благородный кавалер Рёдль? Один из лучших рыцарей графства? — спросил молодой граф. — Он и его сеньор защищали цвета нашего дома на всех турнирах и были непревзойдёнными бойцами.

«Чёрт, они и это сюда приплели».

— Мне о том неизвестно, — вот на это ему и вправду нечего было ответить. — Я буду искать виновных.

Граф опять презрительно хмыкнул:

— Как же так вышло, что одному из них в ваших владениях отрубили голову?

«Отрубили? Они не знают, что голову ему оторвали. Слава Богу».

Может и зря он это сделал, но всё-таки он произнёс:

— Я найду виновных.

— Конечно, найдёте, — зло сказал фон Клейст, он даже невежливо указывал на Волкова пальцем, продолжая говорить, — а скорее назначите. Как это было с Шоубергом. Вы ведь просто убили его! Не дав ему права выбора места и оружия!

Волков поморщился от этих слов, как от глупости.

— Не смейте гримасничать! — закричал молодой дворянин. И при этом тоже стал указывать на кавалера пальцем. — Извольте выслушать тех, чей дом вы оскорбили.

Волков молчал, опасаясь, что начни он говорить, он не сдержится и скажет наглецу то, из-за чего вспыхнет ссора. А молодец всё не унимался, и уже сделал шаг к Волкову, и всё так же нагло указывал на него пальцем:

— А если я сделаю вам вызов, и не позволю вам выбрать арбалет? Примете ли вы его или спрячетесь за спины своих сволочей, что вы притащили с собой?

А вот это уже была откровенная грубость.

— Эй вы! — воскликнул Бертье. — Кого это вы соизволили назвать сволочью?

Чувствуя, что дело идёт к большим, большим неприятностям, Волков повернулся к Бертье и поднял руку:

— Прошу вас, Гаэтан.

— Пусть этот господин соизволит ответить на мой вопрос! — не отставал Бертье.

— О, простите, — нахально и с показной вежливостью отвечал молодой дворянин, — конечно же, я не имел в виду вас, господа, а только ваших солдат.

Это было вызывающее поведение, но по букве его ответ был поясняющим извинением. Бертье молча поклонился. Так как должен был быть удовлетворён таким пояснением. Молодой господин поклонился в ответ и тут же продолжил:

— Ну так что, Эшбахт, вы примете мой вызов, если я не дозволю вам делать выбор оружия?

Деваться было некуда, Волков уже готов был согласиться.

«Чёртов Шоуберг».

И тут заговорил старый граф:

— Господа, господа, остановитесь! Вижу я, что в вас, юный Вельтман, клокочет гнев, но вы ведь даже не родственник Шоубергу.

Молодой дворянин поклонился графу и сказал: