Башмаки на флагах. Том второй. Агнес - Борис Конофальский (2020)

Значит, за пару дней, что Волкова не было, кое-чему капитан солдат всё-таки научил.

— А что у вас на ужин, капитан? — спросил кавалер, тяжело слезая с коня.

— У офицеров или у солдат? — уточнил Брюнхвальд.

— У солдат.

— Горох, полковник.

— Горох? С толчёным салом и чесноком?

— Именно так, полковник.

— Отлично. То, что мне сейчас и нужно.

Капитан-лейтенант не стал спрашивать, почему полковник желает есть солдатскую еду. Горох, так горох.

— Прикажете подавать ужин?

— Приказываю, и пусть люди тоже идут ужинать, — отвечал кавалер.

Глава 18

Ночевал он в лагере, и ничего, что спал не на перинах с красавицей, а один на тюфяке, не снимая одежды и под офицерский храп; и ничего, что поутру ел серый хлеб с толчёным салом, а не мёд, колбасы и сыры; так было лучше, чем слушать жалобы и разбирать бабьи склоки. Поутру опять к нему прибежал мальчишка. На сей раз без письма, велено ему было на словах передать, что господин Сыч привёз какого-то мужика пленённого.

— Мужика? Ты его видел? — сразу стал собираться в дорогу кавалер.

— Нет, господин. Они его привезли вечером, а на ночь в амбар посадили, под замок.

Больше ничего Волков у него не спрашивал. Как ни хорошо ему было в полку, а дела есть дела. Кавалер быстро собрался и поехал в Лейдениц к пристаням.

Из лагеря ещё не выехали, а на просёлке их ждут люди. Идут к нему. Шли и ещё издали начали кланяться. Шестеро их было, у первого бумажки в руках:

— Господин Эшбахт, господин Эшбахт, — кричит упитанный господин, видно, он у них за старшего. — Дозвольте сказать.

Волков остановил коня. Он знал, о чём сии господа говорить желают, и уже приготовил им ответы. Купчишки подошли, снова кланялись.

— Господин Эшбахт, вот тут у нас векселя ваши и долговые расписки за вашим именем, — вежливо говорит упитанный и показывает ему бумаги, — вот за меринов расписка, от вашего лейтенанта получена, вот за три бочки солонины. Вот за двадцать два хомута…

— Эдак ты мне всю свою торговлю, купец, показать собираешься? Говори, что тебе нужно?

— Угу, — купец убирает бумаги, — просто мы волнуемся. Бумаги бумагами, а когда же серебро можно будет по ним получить?

— А что у тебя, купец, в бумагах про то написано? — спрашивает Волков.

— Писано во многих, что расплате быть после Пасхи. А в некоторых и вовсе время расплаты не указано.

— А разве Пасха уже была?

— Нет, — говорит купец, — но господа купцы волнуются, вдруг вы раньше на войну уйдёте… Не подумайте, что мы слову вашему и бумагам вашим не верим.

— Мы вам верим, — говорили купцы, — верим, но вы же на войну собираетесь, а на войне вас могут и убить, что же тогда с бумагами нам этими делать? Кто будет по долгам отвечать, жена ваша? Или кто?

— Так вам о том, господа купцы, надо было думать раньше, когда вы бумаги эти брали. Так нет, вы тогда соблазнялись на хорошую цену, что вам предлагали, и от жадности не думали ни о чём больше.

Купцы, ошарашенные, замолчали, даже депутат их молчал, разинув рот. И так они были смешны, что кавалер и люди его засмеялись. И Волков сказал:

— Ладно, ладно, заплачу вам перед отъездом на войну, серебро мне скоро подвезут.

— Ох, господин кавалер, слова ваши — прямо бальзам на истерзанные члены, — заговорил старший из купцов. — Успокоили вы нас, спасибо, спасибо. — Все как по команде купцы стали кланяться. — Вы уж простите нашу назойливость, но просто мы, да и другие купцы тоже, очень волнуемся.

— Волнение всегда присуще купеческому ремеслу, — многозначительно сказал кавалер и тронул шпорами коня.