После окончания школы видеться стали реже — учеба в институте, потом работа. Кроме того, появилась у Сашки одна нехорошая слабость — выпивать начал. Сперва оправдывался тем, что после смерти бабушки остался совсем один, потом божился, что бросит пить в любой момент без проблем. Вениамин с недоверием слушал пьяные излияния приятеля, но насильственных спасательных операций не инициировал. Сашка был человеком взрослым и самодостаточным, имел право идти по собственному пути. Жаль, конечно, что алкоголь мешал нормальному общению, даже в шахматы Тубис стал частенько проигрывать — а ведь раньше Волкову приходилось изрядно потеть, чтобы идти с ним вровень. Но тут уж ничего не поделаешь. Кто-то однажды останавливается, а кто-то развивается дальше.

С годами пристрастие к спиртному усугубилось. Толковой работы Сашка не имел и, чтобы выгадать денег на выпивку, разменял большую бабушкину квартиру на скромную однушку. Разменял неудачно. Предполагалась солидная доплата — этих денег хватило бы надолго. Но риелторы-проходимцы так провернули сделку, что Тубису достались сущие крохи. Вениамин узнал об этой несправедливости слишком поздно — аферистов давно и след простыл.

Пару раз в месяц Волков проведывал товарища. Иногда Сашка встречал его абсолютно трезвым, и Вениамин с радостью узнавал прежнего друга — бойкого, остроумного. Они садились за шахматную доску, и Тубис выигрывал партию за партией, проникшись внезапным озарением. Впрочем, длилось это благословение недолго. Тем же вечером Тубис напивался, обмывая победу, и не просыхал неделями.

Однажды поздней дождливой осенью Волков приехал к товарищу. Они не виделись уже месяца полтора, а то и два — после расставания с Тамарой Вениамин решил покинуть родной городок и обосновался в райцентре в пяти часах езды на электричке. На звонок в квартиру Тубис не отреагировал, поэтому Волков открыл своим ключом — товарищ сам дал ему запасной.

В помещении было темно и пыльно. Вениамин прошел в комнату, но ничего не увидел. Занавески намертво закрывали окно и казались продолжением стены. Волков нащупал включатель и зажег лампу. На продавленном диване в дальнему углу комнаты лежал Сашка. На полу валялось несколько пустых бутылок, стеклянная кружка была наполовину заполнена окурками. Вениамин двинулся вперед, намереваясь растолкать товарища и привести его в чувство. Приблизившись к дивану, Волков остановился. Несколько минут он стоял, разглядывая неподвижную фигуру Тубиса, а затем осторожно коснулся его плеча, подтверждая внезапные подозрения.

Сашка был мертв.

Вениамин отдернул занавески, впуская в помещение тусклый пасмурный день. Опустился на подлокотник дивана и долго сидел, оцепенело глядя в одну точку. Резко поднялся, подошел к комоду и стал выдвигать ящик за ящиком в поисках документов. Спустя полчаса позвонил в «Скорую». Прежде чем впустить врачей в квартиру, снял с Тубиса старомодные квадратные очки и надел на него свои — аккуратные, с прямоугольными линзами.

Вскрытие показало, что Сашка скончался от инсульта двое суток назад.

Лучшего друга он хоронил в одиночестве. На могильной табличке значилось:

«Волков Вениамин Михайлович, 12.01.1973 — 13.10.2004».

Глава 20

Чуть меньше двух недель прошло после операции, но никаких изменений со зрением, вернее, его отсутствием, не наблюдалось. Джек по-прежнему пребывал в апатии, не особенно интересуясь происходящим, однако не забывал имитировать человеческие реакции, дабы не смущать отца. Кравцов-старший приходил каждый день вопреки советам сына сократить количество посещений.

За это время Сергей Иванович консультировался еще с несколькими врачами, и все они подтверждали слова доктора Вангенхайма: прошел слишком малый срок после операции, чтобы предпринимать новые активные действия. Преждевременное вмешательство может навредить и без того нестабильному состоянию глаз. Пациент должен набраться терпения и проходить все процедуры, которые от него требуют.