Королева Бедлама - Роберт МакКаммон (2010)

— Я думаю, сэр, здесь нам придется согласиться о несогласии, потому что мне, вопреки вашему мнению, инстинкт подсказывает, что Королева связана и с Пеннфордом Девериком, и с Маскером, и я намереваюсь выяснить, что это за связь.

— А я думаю, что ее величество — выжившая из ума старуха, которую родственники убрали с глаз долой, чтобы слюни на стол не пускала.

— Это не все, — возразил Мэтью. — Далеко не все. Клейма мастера соструганы с мебели — значит, ее сюда поместили так, чтобы никто не знал. Мне это говорит о том, что клиент мистера Примма боится, как бы не открылось ее имя. С чего бы?

— Не знаю. Ты у нас тут старший следователь, ты меня и просвети.

— У людей, которые набрасывают занавес на свои действия, обычно бывает тайна, которую они скрывают. Вот мне и хотелось бы выяснить, что тут за тайна.

— Теперь ты от выяснения личностей перешел к выяснению гипотетических тайн.

— Можете назвать это инстинктом, — ответил Мэтью.

Грейтхауз фыркнул:

— Ну, знаешь! Ты своими подходами способен довести человека до безумия.

— У вас свои клинки, — сказал Мэтью, — у меня свои.

— Это да. — Грейтхауз оглядел Мэтью, на миг показалось, будто оценивая его заново, но тут же это выражение исчезло. — Тебе интересно будет узнать, что пока мы тут собачимся, дорога до Нью-Йорка не стала ни на милю короче.

Они поехали дальше. Данте теперь держался на нос впереди.

Облака разошлись и уплыли прочь, как туман, солнце набрало сил и било золотыми стрелами между деревьев, воздух гудел насекомыми, а птицы воспевали свою радость жизни в текущем веке. Путь прервался только один раз — в ожидании парома в Уихокене, поскольку на нью-йоркском берегу сломалось весло о топляк. Но рейс был выполнен, и Мэтью с Грейтхаузом свели наконец своих коней на грунт Манхэттена.

Грейтхауз сказал, что доложится миссис Герральд и через пару дней вернется в город — взять список землевладельцев на острове, который ему составляет магистрат Пауэрс, — пожелал Мэтью всего хорошего и двинулся в путь. В конюшне Мэтью отдал Данте — «Отличный конь, надеюсь брать его и дальше», — сказал он мистеру Вайнкупу и пошел домой вверх по Бродвею в свете угасающего дня. К долгим верховым поездкам он привык, поскольку с Пауэрсом приходилось много путешествовать, доставляя юридические документы или протоколируя дела, которые слушал магистрат в малых городах, но сегодня задница у него саднила. И трехдневная экскурсия в Филадельфию — не то, что сейчас его больше всего привлекало.

Он все обдумывал эти четыре маски на стене у Королевы и гадал: когда он уверенно заявил в глаза Грейтхаузу, что решит эту проблему, не обеспечил ли он себе падение с высокого коня раньше, чем все это будет сказано и сделано, но тут его отвлек оклик справа:

— Мэтью! Эй, Мэтью!

Он обернулся и увидел, что от угла Мейден-лейн к нему идут двое. Прогрохотала мимо телега с бочками — Мэтью отступил, пропуская ее. Эти двое уже переходили Бродвей, направляясь к Мэтью, и он увидел щербатую улыбку Мармадьюка Григсби и его ссутуленные плечи. Спутница Григсби была одета в круглую соломенную шляпку и яркое фиолетовое платье, декорированное довольно-таки резкими — если не кричащими — образцами зеленых кружев на рукавах и на горле. Мэтью понял, что сейчас ему предстоит официальное знакомство с Берил Григсби, и у него тут же от ее цветового вкуса началась легкая морская болезнь.

В последний раз, когда он видел внучку Григсби, это был ком цвета грязи, падающий от изнеможения на стул в доме печатника. Мэтью поставил узлы на пол, пожелал всем всего доброго и вышел прочь, пока сам не заплесневел до ушей.

— Мэтью, хочу тебя познакомить с Берил. Сейчас ее уже можно людям показывать.

Григсби пер, как запряженная четверней карета, девушка шла сзади, как на буксире. Мэтью показалось, что ей так же хочется быть у него под надзором, как ему — надзирать за ней.