Королева Бедлама - Роберт МакКаммон (2010)

— Я был… — Он чуть было не сказал «за городом», но успел сообразить, что поездка к королеве Бедлама не должна стать гвоздем следующего выпуска. — Был занят.

Григсби начал что-то говорить, но случилось так, что его словам пришлось подождать. Все произошло буквально в одно мгновение, начавшись темной размытой мелькнувшей полосой — это была кошка, метнувшаяся из-под телеги с той стороны Бродвея.

Почти с той же скоростью за ней несся один из давешней пары бродячих псов. Кровожадно гавкая, он метнулся почти под копыта лошади, отчего та дернулась и протащила телегу дюйма на два вперед, преодолевая сопротивление тормоза. Этого движения хватило, чтобы волочащаяся за вторым псом веревка попала под правое заднее колесо, и пес вдруг залаял и забился, запутавшись в веревке под тушей Брута.

— Ох!

Мэтью показалось, что это вскрикнула Берри, или же это был шум выдоха фермерских легких, когда сам фермер полетел подобно упавшему арбузу, подброшенный мощным прыжком быка со всех четырех ног. Задний конец телеги приподнялся над землей, желтый пес бросился наутек, спасая свою шкуру. Но Брут не собирался так легко забывать или прощать подобное оскорбление, и когда телега рухнула обратно, бык яростно мотнул головой, и доска с крюком, держащим привязанную к металлическому кольцу веревку, раскололась пополам.

— О Господи! — вскрикнул печатник, пятясь и налетая спиной на Мэтью, чуть не сбивая с ног их обоих.

Бык что-то себе повредил, из ноздрей капала кровь. Он запрыгал, завертелся чудовищной юлой в считанных футах от того места, где сжались в комочек Мэтью, Григсби и девушка, стараясь сделаться как можно меньше и леденея от страха при виде этой огромной туши под шкурой в разгар землетрясения. Земля дрогнула под ногами, лошадь с диким ржанием поволокла телегу, фермер на четвереньках полз по улице со странно согнутой в колене ногой. Брут подпрыгнул, вертясь — веревка с расколотой доской и металлическим крюком просвистела над головой у Мэтью.

Когда бык с глухим грохотом приземлился и пыль взвилась из-под его копыт, он вдруг застыл и опустил голову, будто собираясь напасть. Мэтью увидел, как мелькнуло в витрине лавки отражение бычьей морды, потом Брут издал оглушительный рев — и стекло перестало существовать в грохоте и звоне, когда бык ворвался в окно, снеся большую часть фасадной стены.

— Выходите! Выходите! — орал Мэтью в зияющую дыру, куда ворвался Брут, но в адском шуме никто не мог его услышать. Грохот разрушения изнутри звучал апокалиптически, будто Армагеддон ворвался в Нью-Йорк, поставив себе целью расколотить каждую чашку, тарелку или подсвечник работы Хирама Стокли. Вдруг повисшая на одной петле дверь слетела с этой последней привязи, и из обреченной лавки выбрался Стокли с лицом белее мела. За ним по пятам вылетела Сесили — Мэтью подумал, что в гонке этой свиньи с борзой он бы поставил на Сесили.

Несчастье уже собирало толпу из ближайших домов и лавок. Кто-то схватил ошалевшую лошадь под уздцы, еще несколько самаритян бросились помогать злополучному фермеру. Мэтью был не в настроении помогать кому бы то ни было: он вздрагивал от каждого треска, доносящегося из дыры и груды мусора, где раньше было окно. Сейчас он слышал, как хрустят подобно костям ломающиеся бревна. Брут сбил только что опорный столб, державший пол мансарды, и видно было, как задрожала крыша. Кровельные костыли повыскакивали, словно чертики из табакерки.

Из дома через заднюю дверь выбежала Пейшиенс Стокли, в ужасе размахивая руками. Увидев мужа, она повисла у него на шее, зарывшись лицом ему в плечо, словно не в силах смотреть в глаза будущему. Хирам же либо оказался стоиком, либо был в шоке — трудно сказать, — а Сесили вертелась на месте, будто ловила себя за хвост.