Краш-тест - Анна Жилло (2021)

- А муж ее случайно был не поручик? – ну разумеется, этот вопрос не могли не задать.

- К сожалению, нет. Всего лишь сенатор и тайный советник. Поэт, масон и всякое такое. Если б вы знали, какие интриги творились при дворе с участием этой парочки, вот где романы писать и сериалы снимать! Второй раз Глафира вышла замуж вдовой, когда ей было уже под пятьдесят. За шаромыгу - нищего француза на двадцать лет моложе. Скандал!

- За бомжа, что ли? – фыркнул ботанического вида паренек в очках.

- Шаромыжниками после войны 1812 года звали французских солдат и офицеров, у которых не было денег, чтобы вернуться домой. Они устраивались гувернерами, учителями музыки, танцев. Либо шли в содержанцы к состоятельным дамам. Cher ami – милый друг. А также жулик и любитель халявы. Ладно, про Алымову я вам подробно рассказывать не буду, а то мы тут до вечера застрянем. Что интересно, дом звали именно домом Алымовой, а не Ржевской или Маскле. Одно время в нем жил Пушкин с женой, но недолго. В квартирке из четырнадцати комнат. А потом в той же самой квартире – правда, меньшего размера, ее уже поделили то ли на две, то ли на три, - поселился мой четырежды прадед князь Андрей Иванович Бобровский.

- Четырежды – это как? – уточнил кто-то.

- Четыре раза «пра». Прадед моего прадеда. В начале семидесятых годов все того же девятнадцатого века дом снесли, а участок купила Надежда Зайцева, любовница генерал-майора Шереметева. Для нее архитектор Иван Богомолов построил четырехэтажный доходный дом, потому к нему добавили еще один этаж. Как и везде, главный флигель, выходящий на улицу, был господским, с огромными квартирами, а внутренние – с маленькими дешевыми квартирками и комнатками.

Мимо меня в урну пролетела скомканная тугим шариком обертка от мороженого.

- Кстати, об урнах. Вы уж простите, я как чукча – что вижу, то и пою. Кто бывал в этом районе лет пятнадцать назад, может, помнит, что тут творилось. Асфальт разбит, грязь, мусор, на бульваре ни одной урны, ни одной скамейки. Деревья – высохшие, страшные, как скелеты. А где-то десять лет назад все вдруг привели в порядок. И город раскошелился, и богатенький спонсор. Круче всего были урны – кованые, роскошные. Простояли пару дней и исчезли. Районная администрация распорядилась убрать. Поставили обычные, как видите, стоят. Вопрос: куда делись кованые?

- Вопрос риторический, - ответила девушка в красной толстовке, яркой, как пожарная машина. – У членов администрации на дачах.

- Ясное дело. А чем мотивировали?

- А чтобы не украли.

От неожиданности у меня перехватило дыхание.

- Угадали, - я повернулась к тому, кто это сказал, изо всех сил пытаясь не расплыться в клоунской улыбке.

= 12.

Я старалась не смотреть на Максима, но получалось плохо. Все равно косилась. А он шел со всеми вместе, внимательно слушал, с самым серьезным видом. Но когда мы случайно встречались взглядами, в его глазах плясали чертики. Посмотреть на него – ни за что не поверишь, что это классный хирург и директор солидной медицинской сети, пусть даже и административный. Белая футболка под расстегнутой клетчатой рубашкой, подвернутые узкие джинсы, белые кроссовки. Да он даже на тридцатник не выглядел.

По правде, я сама не знала, хочу ли поскорее закончить экскурсию, чтобы остаться с ним вдвоем, или наоборот размазать ее до неприличности, чтобы оттянуть этот момент. Поэтому проводила ее так, как будто его и не было. И все равно волновалась, как школьница. Не случайно же он к нашей группе прицепился. Заехал за хлебушком для Заи, а тут опа – экскурсия с Ниной Львовной? Да вот уж фиг! Залез ко мне в Фейсбук или VK и узнал. Вот только опоздал, похоже. Потому что когда у метро я собирала с экскурсантов скромную мзду, его точно не было. А говорил, что всегда везде раньше приходит.

Наконец, сделав круг, мы вернулись по проспекту Чернышевского к метро. Шумно поблагодарив меня, группа растеклась кто куда.